Автор как Буриданов осел между четырьмя стогами

Автор, то есть я, мечется как Буриданов осел и не может решить чего же ему больше хочется. А хочется несколько произведений сразу. Но я не располагаю еще весь май хоть сколько-нибудь свободным временем, а «мысля прет», то все-таки хочется ей придать конечное направление. И определиться, наконец, что же буду писать дальше, возможно в блоге.

Ковалевская Елена

И так стог сена номер раз!

«Каменный цветок из Лорто.

С благодарностью Наталье за встряску,
Екатерине за чтение черновика,
И за вдохновение «Стакану воды»,
с незабвенными герцогиней Мальборо
и Абигайль Черчилль…

Армель
Шаг 1.
Шаг, еще шаг, точнее скольжение. Хождение по натертому воском до зеркального блеска паркету сродни катанию на коньках. Чтобы не загреметь на пол, как какая-нибудь провинциалка, она вынуждена была плыть по нему. Шажок, еще шажок. Под пышными юбками не видно, насколько они получаются маленькими, а уж насколько изящными!.. Лишь носочки туфелек, с пряжками украшенными россыпью мелких жемчужин порой показывались из-под роскошного подола, словно любопытные мышки, высовывали свои мордочки, чтобы тут же спрятаться под надежной защитой шелка, батиста и кружев.
Скользнуть левой ногой и сразу же чуть склонить голову вправо: там, у большого окна баронесса Рошеар беседует с мадам Элоизой д’Огюстин. Баронесса недавно оказала небольшую, но как оказалось впоследствии, весомую услугу, так что следует выказать свое расположение. Вдруг ей еще что-нибудь станет известно? Тогда как мадам не нужно удостаивать даже взглядом.
Не далее, как на прошлом приеме, она нашептала на ухо Лотеру… Впрочем, не важно ЧТО она ему нашептала, важно КОМУ она нашептала. Важен сам факт. Краем глаза она еще успела заметить, как мадам «очень здоровая»1… впрочем, по фигуре мадам вполне соответствовала своему имени, поджала губы, а баронесса, спешно распрощавшись, присоединилась к стайке придворных дам и включилась в оживленную беседу.
Ну вот, чудесно, в следующий раз будет знать, как распускать непристойные слухи. Пусть заодно на нее и другие посмотрят, полюбуются. Впредь неповадно будет. Каверз и мести от мадам можно не ожидать. Она из той породы женщин, которых в мужских беседах называют клушами, или курицами. Курица не птица, женщина – не человек. Кажется, именно так они говорят. Так вот это о мадам д’Огюстин.
Еще несколько шагов, и следует поздороваться с канцлером. Фабрис Пуатьер один из пяти пэров представляющих Дома2 Брегъе и Пуатьи в палате пэров, граф3, управляющий доменом4 Пуатьер, очень влиятельный человек. Да и человек ли? Поговаривали, что его матерь была из дорхани, именно поэтому он умеет так расположить к себе собеседника. Впрочем как высокопоставленный политик он должен уметь делать подобное и без родства с проклятыми, но… Впрочем, не будем распространять сплетни как некоторые. Стоит одарить его неглубоким реверансом и безмятежной улыбкой на губах. Конечно, ею этого прожженного мошенника не обмануть, но правила этикета должны быть соблюдены.
- Мадам, вы обворожительны, - легкий кивок в ответ на приветствие.
Ах, вот как? Тогда ничего не остается, как продолжить предложенный разговор.
Ей приходится задержаться на миг протянуть руку для поцелуя и обменяться парой незначащих фраз. Хотя уж так ли незначащих?
Сказав, что королева-мать проснулась сегодня в хорошем настроении, он дал понять, что дела вершатся с самого раннего утра. А его деланно неокрашенный эмоциями тон поведал, что не все ее действия устроили прожженного интригана. Вопрос - изволит ли королева-мать завтракать на свежем воздухе, а то в прошлый раз от насыщенного аромата сирени у нее разболелась голова – рассказал, что канцлера сильно интересуют, отчего же так долго при дворе задержалось посольство из Авиона. Уже ясно, что ему донесли кое о чем, и теперь канцлер как управляющий доменом Пуатьер спешно проясняет ситуацию. Но полно, об этом можно подумать и после.
Миновать ту и эту стайку разряженных в пух и прах фрейлин. Как фальшивы их улыбки и насколько много злобы во взглядах!.. Хотя можно подумать, их тут держат за ум и сообразительность. Раз красивы, то украшайте собой галереи перед покоями ее величества, а о большем мечтать не смейте. Кто же виноват, что их ум обратно пропорционален количеству украшений и притираний с румянами, что таскают на себе. Да они, наверное, и слова-то такого – пропорция – не знают.
Ох, и едкая она стала… Нет, все же пожалуй правильнее будет сказать – ядовитая. Ядовитая на язык, ум и… И наверное на что-то еще.
А вот впереди у дверей… Кто бы мог подумать?! Неужели?.. И так рано?
Перед дверями, дожидаясь приема, отирался не кто иной, как возглавляющий посольство из Авиона - Франкоис Сольрей. Пресветлые боги, вот имечко ему досталось при посвящении!
Он ужасно не нравился ей, никак не нравился. Что-то было в его взгляде от змеи, да и сам он порой напоминал змею – мерзкую каменную гадюку, что порой встречались в предгорьях Лорто – такой же скользкий и холодный. Впрочем, для посла подобные качества неплохи, и даже наоборот, положительны, но вот все же людей располагать к себе, как тот же Фабрис Пуатьер, необходимо. Она, например, если Сольрей придется поперек горла, может доставить ему сложности в общении с двором и королевой… Правда делать этого не станет, как политик, но мало ли на свете человек, которым личное отношение застит взгляд? Хотя неизвестно на что рассчитывали в Авионе, ставя во главу угла Сольрея, но… Все это пресловутое «но».
За его спиной стоял интересный человек. По одеждам дворянин, причем потомственный, раз непринужденно носил кружевной воротник, шитый серебром. У непривычного к таким пыточным элементам одежды воротник вызывает дискомфорт и так или иначе это выдает человека. А тут смотри ж ты! Впрочем и Сольрей носит сей элемент непринужденно, однако… На Сольрея не хочется смотреть, тогда как на этого… Шевалье?! В свите посла из Авиона шевалье?! О, пресветлые боги! Обыкновенный шевалье!!! Да, он дворянин, да носит непринужденно, но все это не дает ему прав быть допущенным ко двору! Не дает и точка!
Высшая знать, наследники громких титулов, титулованные и приближенные к коронованным особам – все носят камзолы с шитьем драгоценными металлами и с драгоценными же пуговицами. Ни один провинциал, ни один дворянин, пусть даже разорившийся и обнищавший настолько, что ему есть нечего, не наденет камзола без драгоценных пуговиц. Да он без рейтуз придет, но не без камзола с пуговицами! Пуговицы – продают последними, спарывают со старой одежды, чтобы пришить на новую, но никогда не расстанутся с тем статусом, с теми привилегиями, о которых они сообщают другим. А здесь же парчовый камзол, с пуговицами, обшитыми той же парчой! Видимо сей шевалье – младший сын очень богатого дворянина, который пристроил родную кровь вопреки предписаниям… Но… А его сабля боевая!... И весьма потертая на рукояти.
Значит, он не докучливый щелкопер, пристроенный родственником к высокой особе, а состоит при ней за заслуги и, скорее всего боевые. Правда, тут можно многое еще предположить – он записной дуэлянт, или взял на удачу отцовский клинок, овеянный, так сказать славой многих сражений. Да много чего! Авионцы вообще странные натуры, горячие и порой непредсказуемые. Что они отчебучат в следующий момент, никто не мог предсказать, пожалуй, даже сами они.
Мысли проносились в мгновения ока, тогда как она продолжала разглядывать столь занимательного шевалье. Он был не то чтобы красив, красивый мужчина – это уже не мужчина, это франт и щеголь, разряженный в шелка и бархат, надушенный и напомаженный, как те фрейлины, что порхают стайками по галерее. Прежде всего, мужчина должен быть мужественен, а уж потом все прочее. Но в этом чувствовалась порода, древняя порода и, кажется, без крови эвейр не обошлось. Кто-то из его предков, пра-прадед, а может, и прабабка знались с этим народом, ныне навсегда оставившим этот континент. О дальнем, но все же точном родстве говорили его черные волосы, отливающие нехарактерными для черноволосых огненными всполохами. Хотя если постоянно полоскать волосы в отваре ханны, будучи черноволосым – получится тот же эффект. А ханна обычно помогает от выпадения волос… Тогда выходит этот шевалье всего лишь борется с облысением?!
От таких мыслей захотелось расхохотаться, но пришлось сдержать недостойный порыв. Даме ближнего круга не пристало хихикать, точно глупая кокетка пытается произвести впечатление на кавалера.
Впрочем, пора оставить эти мысли о незнакомом шевалье, и переключится на основные дела. Еще пара поклонов нужным придворным и она оказалась перед дверями королевы-матери. Гвардейцы, что стояли на страже даже не шелохнулись, однако протазаны5 волшебным образом приняли вертикальное положение, освободив вход. Оставалось лишь легонько стукнуть кулачком, и одна из створок бы открылась, как комтэ6 Сольрей сделал несколько шагов по направлению к дверям. Протазаны мигом вернулись на свое законное место, едва не задев вовремя отдернутую тонкую ручку.
- Что это значит? – в негодовании она развернулась к посланнику. – Вы что себе позволяете?!
- Прошу прощения герцогиня, - Сольрей изысканно раскланялся, - и приношу вам свои глубочайшие извинения, - впрочем, в тоне его речей никакого извинения не было и в помине. Глаза как были по-змеиному холодными, такими и остались. – Но мне чрезвычайно важно встретиться с его величеством во время завтрака.
Она выгнула изящную бровь в немом вопросе. Рассердиться на посланника еще более основательно или простить, девушка еще не решила. Все зависело от его дальнейших объяснений. Однако их не последовало.
Комтэ Сольрей застыл в изысканном поклоне и не собирался трогаться с места, а уж тем более чего-либо объяснять.
«Ах так?!» - возмущенно подумалось ей. Еще бы, конфуз вышел еще тот! Мало того, что гвардейцы в своем служебном рвении чуть не лишили ее конечности, так авионец еще смеет издеваться над ней, не сообщая, зачем требует встречи. А ведь она наперсница ее величества, правая рука для дворцовых поручений и глава службы протокола. Спустить ему это – значит выказать свою слабость перед двором, однако и длить конфликт с посольством Авиона тоже не стоило. Чревато. Да и посол не стал бы так грубо подставляться без крайней необходимости.
Пришлось сделать глубокий вдох и еще более неспешный выдох, прежде чем повести рукой в сторону, предлагая Сольрею отойти и обсудить происходящее. Ее неспешные дыхательные упражнения стали для посланника своеобразным щелчком по носу, однако никаких последствий иметь не могли. Все осталось в рамках приличий.
- Прошу простить меня еще раз, герцогиня, - комтэ Сольрей наклонился на максимально благопристойно близкое расстояние и зашептал, - но я не уполномочен… - Ей пришлось раскрыть веер и внешне совершенно невинным жестом обмахнуть себя, тем самым закрывая весь обзор желающим прочесть по губам. Посол как опытный дипломат даже не пробовал использовать заклятье, чтоб укрыть их от подслушивания. Магия, растворенная в ее крови, оттолкнула бы любое стороннее чародейство.
- Вы сума сошли говорить мне такое! – ее губы застывшие в улыбке едва шевелились. – Либо вы немедленно объясняете, в чем суть вашей просьбы, либо я даже не заикнусь ее величеству о данном инциденте.
Сольрей на мгновение замер, прокручивая в мыслях самый нейтральный ответ и, наконец, решился:
- Прошу передать его величеству, что дело касается вчерашней аудиенции.
Слава всем Пресветлым богам, но на этот раз послу хватило сообразительности ответить без ярко-выраженной артикуляции.
Зато ей все вмиг стало ясно. Так вот отчего королева-мать запнулась на ровной дороге, а посол из Авиона, сопровождавший ее на прогулке поддержал ее величество под локоть. Комтэ бы балаганным фокусником работать, если не карманным жуликом! Да и ее величество хороша! Все причитала, что нога к перемене погоды разболелась. А насколько ловко все было проделано?! Даже она, стоявшая в тот момент в трех шагах и тоже кинувшаяся на помощь, ничего не заметила.
Пришлось одобрить. Чуть дрогнувшие ресницы и легкое касание веером руки посла – этого довольно. Больше ни слова не говоря, она развернулась и направилась в покои королевы-матери.

Шаг 2.
- Доброе утро, ваше величество, - последовало три шага вперед, и она замерла в низком реверансе.
- Доброе утро дорогая!
Королева-мать еще в утреннем убранстве: кружевной чепец едва сдерживал пышные посеребренные возрастным инеем локоны, что живописным каскадом спускались до талии, пена из кружева в рукавах шелкового пеньюара. Сегодня ее величество предпочла голубой цвет, значит, настроение было у нее замечательное, и канцлер не успел омрачить его своими известиями.
- Говорят, вчера вечером ты разбила сердце Илберту виконту Молиньер, со-кровнику7 Молиньеров, - ее величество изволила шутить. – Армель8, ты уже в который раз оправдываешь свое имя.
- Полно, ваше величество, - ответила девушка, выпрямляясь. – Вы же знаете, что все мужчины из рода Молиньер ужасные ветреники, - с лица ее не сходила улыбка, однако вчерашний инцидент не доставил ей удовольствия. Маркиз был безмерно нагл, хватал за руки и все норовил их облобызать. – Я уверена, уже сегодня по утру он забыл обо мне и утешился с какой-нибудь Инес9, да так что, наверное, перебудил половину дома…
На что королева-мать лишь покачала головой.
- Смотрю я на тебя Армель, и думаю: то ли рассердиться за твой дерзкий язык, то ли назначить тебя главной прорицательницей.
- Не сердитесь, прошу вас, - девушка сделала неглубокий книксен и молитвенно сложила руки на груди. – Я не вынесу вашей немилости, ровно, как и титула главной пифии. Лучше уж маркиз Молиньер, нежели это, - глаза ее смеялись. – Я так и вижу, как он берет мою руку и целует-целует, а я прикрываю глаза другой и все отворачиваюсь-отворачиваюсь. И трепещу от предвкушения.
Армель живо изобразила это действо в лицах, так жеманно, как, наверное, могла бы поступить одна из тех глупых фрейлин, что остались за дверями покоев.
Ее величество засмеялась и захлопала в ладоши.
- Браво, моя дорогая, браво! Ты идеально изобразила тех дурочек, что распускают хвост перед дворовыми щелкоперами! – и уже сменив тон, на покровительственный, добавила: - Все же подумай, если не Молиньер, так пусть будет кто-нибудь из Дома Феранъе или Могире, Кореньи или Руатье. При дворе много достойных молодых людей. Подумай Армель. Огюст не будет против, если ты, наконец-то, заведешь себе любовника. Если уж так хочешь сочетать приятное с полезным, то посмотри, кто из них будет наиболее достоин тебя. В конце концов, обговори кандидатуры с Огюстом! Он же твой муж и плохого тебе не посоветует.
- Ваше величество, а почему вы хотите назначить меня прорицательницей? – эта тема казалась более безобидной, чем очередной разговор о необходимости найти любовника. – Неужели я угадала?
- Более чем, - качнула головой ее величество. – Хенни10 с утра рассказала, какой переполох был, когда маркиза увидели в лучах восходящего солнца висящим на плюще под окном мадмуазель Инес из рода Косгелинов. Отец девушки поднял такой вой, что даже Реинманд граф Кореньер вынужден был обратиться в домен Молиньер с официальной нотой – требованием прилюдно объяснить, что делал этот шельмец утром под окном у невинной девушки. Если объяснение не удовлетворит Дом Молинье, то его заставят жениться на ней.
- А если девица уже не невинна? – сетовать ее величеству на то, что она же сама только что предлагала завести роман с виконтом, было довольно глупо. А вот узнать как же дальше будет развиваться ситуация очень хотелось. – Наша маленькая домашняя правительница из фейрэ ничего об этом не говорила?
- Большего она не знает, - вздохнула королева-мать. Порой ей, как и любой женщине очень хотелось послушать обычные сплетни, а никто лучше не умел этого делать, чем ее личная служанка Хенни, наполовину человек, наполовину фейр. – Если что не так, обратятся к шелкис11. Они лучшие врачеватели. Это своего рода тоже рана.
- Тогда виконт Молиньер никогда не женится на простой девице, чей род и семья находятся под защитой со-кровного домена, но не обладает той полнотой магии крови.
- Армель, ты как всегда прагматична… но права, - согласилась ее величество. – Оставим глупого мальчишку Молиньера, он здорово подпортил дяде позиции на сегодняшнем заседании в палате пэров. Теперь проект герцога Кориньера по устройству стабильных порталов на границе доменов Рошеар и Фераньер в Кайлотозе Молиньеры не поддержат просто из вредности.
- Жаль, - печально вздохнула девушка, она так давно не была дома. – Из Кайтолозе добираться до Лорто было бы очень просто… - и тут же стряхнув с себя уныние бодро заявила: - Ваше величество у нас на повестке дня куча дел. Наипервейшим по важности будет ваше решение – где накрывать завтрак, в парке или в столовой? Утро сегодня просто чудесное. Ответственный в этом месяце за погоду Дом Руатье расстарался вовсю. Ночью прошел небольшой дождик, и запах сирени, что вчера так досаждал вам, сегодня не такой сильный. Листва нежно-зеленая, прелестная…
- Что, так много желающих со мной встретиться? – королева все мгновенно поняла.
- Скорее тайно, ваше величество.
- Тайно? – королева была сама невинность.
- Франкоис Сольрей, ваше величество, ждет вас у дверей с самого утра.
Женщина тяжело вздохнула.
- Порой, дорогая моя, ты прозорливей, чем мне хотелось бы.
- Увы, мне, - девушка присела в глубоком реверансе. – Однако посол Сольрей слишком сильно, я бы даже сказала - топорно настаивал на встрече с вами, что я невольно догадалась.
Королева задумалась на мгновение.
- Что ж так и быть, буду завтракать в парке. Распорядись, чтобы подобрали платье поскромней, я не хочу бросаться сегодня всем в глаза как разряженный павлин. И… и Сольрея вставь где-нибудь посредине меж просителями, ближе к кофе. Я предпочту выслушать его, лакомясь воздушным пирожным.
- Как будет угодно вашему величеству, - девушка еще раз почтительно присела и, не меняя тона, добавила. – А второй раз на сегодня канцлера Пуатьера вам подать к омлету или к отварным колбаскам? Смею рекомендовать его к паштету и устричному соусу, уж больно у него лицо ныне к соусу подходящее.
Королева заливисто рассмеялась.
- Вот за что я тебя люблю, Армель, так это за умение развеселить меня, даже тогда, когда мне самой кажется, что время для радости самое неподходящее.

Дамиан
Шаг 1.
Мужчина был недоволен собой, однако тщательно скрывал это. Он простой шевалье, а значит, откуда у шевалье может быть недовольство собой, если он первый раз попал в королевскую резиденцию в Ксанте? Да ниоткуда. На его лице должно отражаться удивление, потрясение, смешанное пополам с восхищением, но никак не раздражение. А всему виной разряженная девица, которая вытаращилась на него ужасом как на таракана пробежавшего по тарелке. Хорошо хоть не завизжала, увидев его распроклятые пуговицы.
Да и он тоже хорош! Спрятался, нечего сказать! А все родовая честь. Ну что ему мешало пришить на камзол чьи-нибудь чужие? Так нет же… Местные сразу же опознают, кому именно они принадлежат. А потом греха не оберешься, и как итог внимания он привлечет еще больше, нежели чем в образе простого шевалье.
Тут в их королевском дворце о геральдике и родах даже распоследний садовник знает больше, нежели чем главный геральд-мастер у них в Авионе. Поэтому, чтобы остаться неузнанным ему и потребовалось устраивать эту маскировку. Более того, даже внешность подправить пришлось и цвет волос изменить, намекая на непонятное родство с эвейр. Причем менять внешность, он вынужден был, не прибегая к помощи штатного мага-иллюзиониста. Тут в Ксанте, что не высокопоставленный дипломат, то обязательно высший маг. А знать, у кого кто имеется в генеалогическом древе, и чья кровь течет в жилах до двенадцатого колена, невозможно.
Порой представители домов и управляющие доменами вторых или третьих не наследных, но со-кровных отпрысков, приживали от представителей других рас, укрепляя тем самым магию крови. И угадать какими скрытыми талантами обладает тот или иной дипломат, какой козырь носит в себе, было невозможно. Детей с примесью чужой крови тщательно скрывали, естественно выдавая за своих. Так что посторонним разобраться в этой наследственной путанице не представлялось возможным. Настоящие со-кровные древа рода и семьи тщательно скрывали, и доступ к ним имели два-три человека в Доме.
Вот поэтому он и стоит тут как остолоп, и с деланно равнодушной, но так чтоб стороннему наблюдателю казалось, с потаенно-восторженной физиономией оглядывается по сторонам, пока комтэ Сольрей пытается добиться аудиенции у ее величества Корентайн12. Вчера он уже сопровождал королеву-мать на прогулке и передал ей тайное послание. Но кто ж знал, что сегодня потребуется передать ей другое? И ведь дело совершенно неотложное, чтобы можно было позволить промедлить неделю-другую и, не вызывая подозрений, вновь под благовидным предлогом напроситься скажем на прием или прогулку. А всему виной маг-портальщик, который никак не мог справиться с проходом и настроить его так, чтоб миновать домен Пуатьер. Пришлось тащиться через четыре стационарных портала, а расстояния между ними надо сказать немаленькие. Весь зад о седло смозолил. Да и Пуатьеры – гадостная семейка, все держали на границе – мол, досмотр, то да се. Раз вы простой шевалье, то потерпите, высокородным оно без очереди важней. Вы же понимаете, аристократия… И все так вежливо, обходительно, что придраться не к чему. Так он и проторчал у порталов в очереди меж возом с брюквой и телегой с тюками ледяного шелка сырца, упуская время. А поспей он, скажем, на день раньше не было бы ни конфуза у королевских покоев, ни предстоящей головомойки от Сольрея. Ему правда тоже неплохо достанется от королевы-матери. Та, подтверждая свое имя, в вежливой форме устроит комтэ такой разнос, что его нахлобучка покажется сущим детским лепетом. Буря будет нешуточная.
Его взгляд вновь невольно переместился на девушку. Хороша бестия! Каштановые локоны уложены в замысловатую прическу, открывающую высокий лоб, идеальные полукружья бровей и точеный носик. Глаза цвета гречишного меда, губки полные и даже на взгляд настолько нежные, что так и хочется впиться в них. На шее скромная шелковая лента с умопомрачительным по размеру ангалорским бериллом. И платье тоже вроде бы скромное, фисташкового цвета, но так подчеркивает фигурку! И ряд берилловых пуговок в окружении россыпи бриллиантов и мурбадского зеленого жемчуга. Ее семья умопомрачительно богата и… и она замужем. Элегантный венчальный браслет охватывает тонкое запястье. Камней в нем как у спятившего с ума хозяина самоцветной горы. Удивительно, как только руку подымает с такой-то тяжестью? Сложный рисунок браслета на расстоянии не прочесть, к тому же девушка то и дело обмахивается веером, словно ей вдруг до невозможности стало жарко. А он бы хотел узнать к какому дому и роду она принадлежит. Просто из любопытства.
Наконец комтэ Сольрей договорился о встрече. Чудесно. А вот интересно, какое личико будет у этой кокетки, когда она поймет, что на встречу к ее королеве пойдет не только посол, но и он – шевалье Дамиан Ногирэ?
Лицо у комтэ, когда он вернулся обратно, было непроницаемым, но не для Дамиана. Уж слишком хорошо он знал посла, и остаточно с ним поработал, чтобы не понимать, что означают поджатые в тонкую линию губы и выпяченный вперед подбородок.
- В следующий раз… шевалье, - небольшая заминка подсказала Дамиану, что его инкогнито и для посла уже шито белыми нитками. А ведь Сольрея специально просили не задаваться вопросом кто он такой и откуда, – я не собираюсь плясать под вашу дудку и прыгать по команде, словно обученная фокусам собачка. – Голос посла был сух и ровен, а говорил он, не боясь. Мужчин плотным коконом окутало покрывало магической защиты. Заклятье простенькое, никакого вреда окружающим причинить не могло, а вот подслушать собеседников или прочесть по губам не позволило бы.
- Я тоже надеюсь, что следующего раза не будет, - Дамиан ответил не менее сухо, однако специально для сторонних наблюдателей раскланялся перед послом, словно тот давал ему какое-то поручение. Заклятье хоть и позволяло говорить, не таясь, но не мешало наблюдать за ними. А по их напряженным позам тоже многое можно было прочесть. – И это мне пока придется таскаться за вами на поводке как комнатной собачке. Поэтому извольте на людях терпеть меня, но не более. Делайте вид, что относитесь ко мне в соответствии с моим положением, а не выговаривайте, словно это я вас принудил вытребовать срочную аудиенцию. Я вам не старшина по дип-корпусу.
Посол ничего не ответил, так и остался стоять с каменным лицом, тогда как Дамиану пришлось выпрямиться и рысцой направиться к столику с напитками. Что поделать, маска простого шевалье обязывает. А вообще надо будет специально для таких вот поручений придумать пару-тройку каких-нибудь семей из таких далей, чтоб там начисто отсутствовали стационарные порталы, но родовое древо обеспечить им разветвленное. Чтоб сыскари Домов концов найти не смогли.
Принесенный бокал посол взял тремя пальцами и нехотя сделал глоток. Дамиан вновь замер у него за спиной.
Минуты в ожидании тянулись томительно. Придворные шушукались за его спиной, фрейлины перемещались по приемной группками, разглядывая со всех сторон, иногда хихикали и шептали друг другу что-то на ушко. Некоторые поглупей бросали заинтересованные взгляды, но и только. Мужчины же делали вид, что Дамиана для них вообще не существует, мол, шевалье только одним своим присутствием оскорблял их. Самому Дамиану, откровенно говоря, было на них наплевать и на их ущемленное самолюбие тоже. Не наплевать было послу, но он, как человек, опытный утрется. Не в первый раз.
Наконец было объявлено, что ее величество королева-мать изволят завтракать в парке, благо сегодня погода чудесная. Обнародовала это та самая девушка, через которую комтэ Сольрей просил об аудиенции. Нет, право слово, она была чрезвычайно хороша!
Едва отзвучала последняя фраза, придворные толпой ринулись через распахнутые стеклянные двери в парк. Посол подождал, пока основной наплыв схлынет, и только после неспешно двинулся следом. Дамиан семенил за ним следом все с той же придурковато-восторженной физиономией. Когда они намерено и основательно затерялись среди замысловато подстриженных живых изгородей и декоративных деревьев, которым заботливые садовники придали форму диковинных животных, посол развернулся к Дамиану.
- Давайте сюда, - резко бросил он, протягивая руку. – У нас очень мало времени. Вот-вот начнется завтрак, а я еще не получил послание.
- При всем моем уважении комтэ, - начал шевалье. Напускная дурость слетела в мгновение ока, и он с совершенно невозмутимым видом, продолжил: - Но послание ее величеству Корентайн я должен передать лично в руки.
Посол заледенел от охватившего его гнева. Казалось, слова застряли в глотке и отказываются выходить наружу. Наконец он совладал со своими эмоциями и, чеканя каждое слово, произнес:
- Я не для того прятался от толпы придворных, чтобы под конец выяснить что мне все равно придется тащить вас к королеве. Хватить привередничать, ничего чего особого не случится, если очередное послание с родины ее величество получит от меня.
Но Дамиан лишь усмехнулся и покачал головой.
- Комтэ Сольрей вы меня не поняли. Я не в состоянии отдать вам послание. Оно настроено только на меня и на ее величество Корентайн. Неужели вы думаете, что Форейны, в частности младший брат его величество Камиль, если послание будет чрезвычайно важным, доверит бумаге?
Посолу только и оставалось, что поджать губы.
- Если вы собрались передавать лично, то уж хотя бы выбрали титул поприличней, - Сольрей намекал на пуговицы, выдававшие его принадлежность к простым дворянам.
Но Дамиана начало заносить. Сначала эта девица как к таракану отнеслась, теперь коренной авионец кривит рот, словно урожденный ксантиец. Заигрался посол в дипломатические игры. Ох, заигрался! Забыл как оно дома-то.
- А что, простые люди, не высокородные, не в состоянии выполнить поручение монарха? Или может быть я мордой не вышел? Или вы думаете, что на службе у династии Форейнов исключительно высокородные состоят? А таможенники у Пуатьеров совсем криворукие идиоты?! – если б Дамиан мог, он бы кричал. Наверное. А так это был просто «сдержанный» гнев. Ему приходилось себя сдерживать, чтобы инстинктивно не заехать послу ментальной оплеухой. – Да всех въезжающих аристократов, особенно по дип-корпусу перетрясают до исподнего. И все с милыми улыбочками, с извинениями. Мол безопасность, то да се… А вдруг на вас при переходе какая гадость прицепилась? Инферно оно ведь на магию падко, а на простых людей нет. А у меня послание! Для мага оно смердит, как навозная куча для мухи. Это вам не бумажная писулька, которые вы в подштанниках протаскиваете, а гораздо серьезней! Поэтому заканчивайте дурить, подключайте мозги и придумывайте, зачем простого шевалье потребовалось тащить к ее величеству. А то у меня послание протухает. Ему жить осталось от силы часа три, а потом оно развеется.
Послу пришлось это проглотить. Он только щекой дернул, и скомандовав: «Следуйте за мной!», развернулся и как флагман под всеми парусами двинулся куда-то вглубь парка.

Шаг 2.
Возле лужайки, где изволила расположиться ее величество, вроде бы случайно гуляли придворные. Парочками или группками они прохаживались по ближайшим аллеям, то и дело возникая перед королевским взором. Завтрак проходил под тентом, у кустов кипельно-белой сирени. На разостланном круглом ковре цвета ванильного крема с узорами оттенка золотистой карамели стоял накрытый белой скатертью столик, за которым сидели дама зрелого возраста и та самая девушка. Саму королеву Дамиан никогда не видел, но понял по описаниям, что дама с седыми локонами, в бледно-лиловом платье и митенках – это и есть она. А рядом с ней никто иная как ее наперсница - герцогиня Лортьер. Теперь Дамиану не было нужды разглядывать ее обручальный браслет. Он и так знал о ней основное. Армель герцогиня Лортьер. Супруга Огюста герцога Лортьер, пэра, председателя от Дома Лортье и управляющего доменом Лортье. В последнее время пошел слух, что на месте управляющего и в палате пэров его заменил сын – Ноэль маркиз Лортьер, но правда ли это пока было неизвестно. В палату пэров посторонних не допускали. В общем и целом красотка для него в мгновение ока стала неинтересна. Уж лучше с каменной гадюкой целоваться, чем с ней.
А дамы меж тем завтракали и при этом непринужденно беседовали. Герцогиня периодически тихо говорила что-то такое, что заставляло ее величество улыбаться раз за разом, а иногда и вовсе откидываться в кресле и заливисто смеяться как девчонка. Им прислуживали несколько фрейлин, которые подавали то нежнейший высокий омлет, то подливали сок в высокие прозрачные бокалы. Ни ее величество, ни герцогиню появление посторонних не смущало, точнее они их вообще не замечали, словно зрители стали для них невидимы. А может быть, так оно и было.
Как писали хроники, как докладывали послы, и подтверждала разведка, королевский Дом Тьерьи обладал самой могущественной магией, превосходя все прочие Дома. К тому же королева сама происходила из династии Форейнов, во всяком случае, так утверждала официальная версия. А там высшие маги тоже были не промах. Не уступили бы ни Дому Брегъе, ни Дому Лортье и ни кому бы то ни было из других восьми домов. Так что ее величество простым взмахом руки могла сотворить что-нибудь этакое, чтобы придворные ее видели, а она их нет.
Впрочем, едва они с послом ступили на аллею, которая вели к лужайке для завтрака, королева на мгновение замерла, а потом как ни в чем небывало, продолжила смеяться над шутками герцогини. Но это не обмануло Дамиана, он понял – ее величество поняла, что среди разряженных в пух и прах франтов есть некто, кто имеет для нее важное послание. А учитывая, что вчера ей уже передали одно и намекнули о наличии другого…
Посол, демонстративно не замечая недоуменных взглядов придворных, расправив плечи и выпятив подбородок, словно в его визите ничего особенного не было, бодро маршировал к столу ее величества. Дамиан семенил за спиной, изображая ослика груженого большущим сундуком, а главное продолжал претворяться восторженным деревенщиной.
Однако в этот раз дойти до ее величества, им было не суждено. Едва они преодолели половину пути, как герцогиня Лортье грациозно поднялась и направилась к сервировочному столику.
- Ваше величество, вы желаете, чтоб вам уже подали те самые воздушные пирожные? – Донеслось до Дамиана, и он едва не фыркнул. Хорошее сравнение, он и посол пирожные! Если Сольрей пирожное, то лишь с начинкой из уксуса.
- Дорогая, какие пирожные? А как же омлет? А паштет? – ответила королева улыбаясь. Ее явно что-то забавляло. – Вы обещали мне паштет. И именно с устричным соусом.
В ответ герцогиня присела в реверансе и вместе с ответом: «Как будет угодно ее величеству», - махнула ручкой отрицательно, но так, чтоб ее смог увидеть только посол. И комтэ Сольрей не сбавляя шага, так же на всех парусах свернул в боковую аллею.
«Ох уж эти дипломатические тонкости», - еще успел подумать Дамиан, а затем шустро втянул голову в плечи и упер взгляд в тропинку. На них прямым курсом шел никто иной, как канцлер Фабрис граф Пуатьер. Он был оч-чень опасным человеком, а главное одним из немногих, кто мог почувствовать в нем чары дорхани. В приемной было не страшно, уж слишком много людей там находилось, мало ли от кого фонило. А тут…
Дамиан затаил дыхание, но не позволил себе сбиться с шага. А канцлер тем временем, обменявшись с послом дежурными приветствиями, зашагал дальше. Дамиан обернулся. Он не обманулся невозмутимым видом канцлера. Уж на кого, а на правящую верхушку палаты пэров у ребят было собрано неплохое досье. И пусть родовое древо Дома Пуатье достать было нереально, но кое-какие наблюдения за двести лет стабильной работы порталов все же имелись. И то что в бытность его батюшка вместе с матушкой отправились в длительное путешествие и вернулись оттуда уже обзаведясь отпрысками не осталось незамеченным.
А канцлер, расправив плечи в камзоле из бледно-голубого ледяного шелка и в пене кружевного жабо, рейтузах более темного оттенка, зажав громоздкую папку подмышкой, бодро шагал по направлению к ее величеству, опираясь при этом на усыпанную каменьями резную трость. Однако чуть более резкие, чем обычно движения трости выдавали, что граф все же заметил что-то необычное и сильно заинтересовался, однако не мог позволить себе заняться этим сейчас, поскольку его ждала королева Корентайн.
- Ходу, комте, ходу! – зашипел Дамиан, нагоняя посла и едва не подталкивая его в спину своим сундуком. – Еще одной встречи лицом к лицу с канцлером послание не переживет! Оно настроено только на королеву.
Он чувствовал, как болезненно натянулась нить, скрепляющая магическое облако письма. Если он еще раз окажется с Пуатьером на расстоянии нескольких шагов, то нить не выдержит и развернется, ударив по нему самому и канцлеру. Неизвестно как его, но канцлера она точно прикончит. Да тут такой вой поднимется! Авиону махом припишут политическое убийство, устранение государственного деятеля препятствующего лоббистам равных прав меж простыми и кровными магами… В общем много чего свалят на Авион, а сами под шумок такого наворотят, что никому мало не покажется. А отвечать за их самодеятельность придется ему, ведь несмотря на все умения скрыться не удастся. Все-таки он находится в центре королевской резиденции.
А еще пришла запоздалая мысль, что они правы были насчет своих подозрений канцлер как минимум на треть дорхани.
Они кружила по парку еще какое-то время, прежде чем вновь свернули на аллею, ведущую к месту королевского завтрака. Но, не выходя на прямую видимость от стола, Дамиан пристроил сундучок на парковую скамейку. Посол, было, дернулся задержаться, но шипение:
- Канцлер, комтэ! – остановили его и, сделав вид, что вообще не заметил остановки своего спутника, прошествовал дальше.
Дамиан же демонстративно для стороннего наблюдателя, а в том, что они были, он не сомневался, утер со лба пот, примерялся к сундучку, вскинул на руки, словно тот весил пару стоунов13. Посол, как ни в чем небывало шел дальше. Значит, ее величество уже отослала канцлера, и ему можно было спокойно двигаться следом.
Когда они подошли к столику как раз разливали кофе и подавали маленькие сдобные пирожные со сливочным кремом. Сольрей не сбавляя темпа, сделал три шага по направлению к ее величеству и замысловато раскланялся. Как по волшебству в его руке возник батистовый платок, и он взмахнул им, компенсируя отсутствие шляпы в наряде.
- Доброе утро, ваше величество!
- Комтэ Сольрей?! – в голосе королевы-матери чувствовалось напряжение. Гроза приближалась. – Мы вчера с вами встретились на прогулке…
- Совершенно верно, ваше величество, - посол склонился еще ниже и платок еще изысканней начал описывать вензеля. – И я не смог удержаться и как можно скорее выполнил ваше пожелание.
Гроза замерла в недоумении, но если таковое и было, то отразилось оно на прехорошеньком личике герцогини, но отнюдь не на королевском челе. Ее величество Корентайн была слишком опытной лицемеркой. И тут Дамиан приблизился на допустимое расстояние, чтобы королева почувствовала настроенное лично на нее послание.
Гроза растаяла в мгновение ока.
- Неужели?! – теперь в тоне ее величества, словно у ребенка при виде долгожданного подарка, чувствовалось предвкушение. – Ну, дайте же, дайте мне посмотреть.
Посол взмахнул рукой и Дамиан, поравнявшись с ним, опустился рядом на одно колено. На другое, он пристроил сундучок и поднял крышку. Первой туда естественно собиралась заглянуть герцогиня Лортьер. Но оно и понятно, а вдруг там что-то опасное? Приближаясь, девушка бросила на Дамиана та-акой взгляд, словно он перепачканный в земле садовник, а не прилично одетый шевалье. А когда она подошла совсем близко, Дамиана окутал тонкий аромат лугового меда. Казалось, от нее пахло высокогорными травами, ветром и медвяной сладостью. Он едва сдержал себя, чтоб не облизнуться, а еще, чтобы не вздохнуть разочарованно.
Несмотря на всю притягательность, очарование и красоту, она ничего не почувствовала. Герцогиня Лортьер даже не заметила послания, что сейчас было прикреплено к кончикам его пальцев. Но это было не удивительно. Чтобы стать женой герцога девушка не должна была обладать высшей кровной магией. Именно поэтому ее брали замуж и пристраивали наперсницей к королеве-матери.
Меж тем герцогиня запустила руку в сундучок и извлекла оттуда полотняной мешочек, туго перевязанный шелковой тесьмой с сургучной печатью на концах.
- Ваше величество, вы только посмотрите, это же кофе с плато Отрон, самый чудесный сорт у фейр! – девушка поднесла его к носу и вдохнула аромат, прикрывая глаза от восторга. – Пресветлые боги! Какая прелесть! Корица, и… и мускат… Я права? – Она отняла от лица мешочек и принялась внимательно разглядывать печать. – Нет не мускат, карамель. Запах жженого сахара, - потом запустила другую руку в недра сундучка, извлекла следующий полотняной мешочек и опять поднесла, чтобы понюхать. – А тут шоколад. Ну, это просто! А еще… - она, чтобы освободить руку, зажала первый мешочек подмышкой и как нетерпеливый ребенок потянулась за следующим.
Но окрик ее величества остановил герцогиню.
- Армель, прошу вас, оставьте мне хоть немного! Я тоже хочу угадать, где какой аромат.
Девушка смущенно обернулась, на ее щеках заиграл легкий румянец.
- Простите ваше величество, так трудно удержаться…
На что королева-мать лишь махнула рукой, мол, ничего страшного.
- Молодой человек, ну-ка, пойдите сюда!
Дамиану только это было и нужно. Он ловко поднялся с колена и, держа сундучок на вы вытянутых руках, приблизился к ее величеству. Королева потребовала наклониться поближе, а потом по примеру своей наперсницы достала один из мешочков, внимательно рассмотрела, а потом понюхала, прикрыв глаза. Секунды бежали одна за другой, вот ее величество вновь глубоко вздохнула, одинокая слеза сбежала по щеке.
- Пресветлые боги! Я помню его с детства, по утрам папа приказывал подавать именно его…
Если бы Дамиан мог, он бы зааплодировал. Вот это актерский талант! Вот это мастерство! Не каждому шпиону дана такая память. Королева знала, даже какой именно сорт кофе предпочитал его величество король Годарт.
А дальше было все просто. Ее величество Корентайн потянулась за следующим подарком, при этом невзначай задев его пальцы.
Его не предупреждали, что будет так больно! Чтобы не закричать, Дамиан со всей силы прикусил внутреннюю сторону щеки. Во рту стало солоно от крови.
Королева в свою очередь пошатнулась и откинулась на спинку кресла.
- Ваше величество?! – герцогиня мигом побросала все мешочки и кинулась к госпоже.
- Ваше величество?! – а вот это уже объявился канцлер Пуатьер. Интересно он что, в кустах прятался? Тогда как много он смог увидеть?
Канцлер устремился к королеве, опасаясь, что с ней приключилось нечто ужасное. Но та уже совладала с собой. Конечно, послание ударило по ней не меньше, чем по Дамиану, а может даже и больше, но королева не была бы королевой, если б, во-первых: разрешила увидеть как ей плохо, а во-вторых – позволила бы узнать канцлеру, что ей что-то было тайно передано.
- Все в порядке, Фабрис, - прошептала она, но с каждым словом ее голос набирал силу. Канцлер замер подле кресла, а герцогиня Лортьер обмахивала ее величество своим веером. Фрейлины, которые прислуживали за завтраком, сначала испуганно замерли, а теперь бестолково заметались в поисках нюхательных солей и стакана с водой. - Я что-то расчувствовалась… А тут сильные ароматы и еще этот навязчивый запах сирени. Не беспокойся Фабрис, - ее величество вновь села прямо и успокаивающе похлопала канцлера по руке, в которой тот держал свою знаменитую трость.
Как на вскидку определил Дамиан, на нее было наложено не менее дюжины заклятий, начиная с отражающих огонь и заканчивая ограждающими от ментальной магии. Однако он продолжал держать морду тяпкой и даже не отшатнулся, когда канцлер начал размахивать этой самой тростью у него над головой.
- Точно, ваше величество? – граф Пуатьер был сама подозрительность. Еще бы! У него, можно сказать, под носом протащили целый часовой доклад, а он остался не удел. Тут канцлер переключил внимание на Дамиана. – Мне этот молодой человек подозрителен… Комтэ Сольрей, извольте объясниться.
А что еще оставалось делать канцлеру? Только требовать объяснений. Паутины заклятий, что устремились во все стороны, пока он спешил к королеве, вернулись ни с чем.
И комтэ как истинный посол долго и нудно начал рассказывать только что придуманную историю как старался угодить королеве. Поскольку вчера на прогулке меж ее величеством и герцогиней Лортьер зашел разговор о сладостях на завтрак и утреннем кофе, он не мог, как представитель династии Форейнов на Ксанте не подарить ее величеству хоть малую частичку родины.
Канцлер делал вид что верит, а сам тем временем подозрительно поглядывал на Дамиана. Его полный недоверия взгляд перехватила королева.
- Фабрис, этот мальчик слаб как котенок, он не смог бы причинить мне вреда.
Граф Пуатьер повернулся к ее величеству.
- Но я все равно хотел бы знать, по какому праву он смеет находиться возле коронованной особы? – канцлер принимал обращение по имени от ее величества как должное. – Вдруг он смог бы?
- Это просто годы, Фабрис, годы…
Даже ее величество принялась выгораживать Дамиана, поскольку никакой особо достоверной причины тут находиться он не имел. Да и Дамиан тоже лихорадочно придумывал, как бы отовраться половчее.
Однако герцогиня Лортьер, пусть ее благословят Пресветлые боги, приняв у фрейлины наконец-то принесенный стакан воды, подала его королеве и, обратившись к канцлеру, призналась.
- Знаете, граф, это я во всем виновата. – Такие слова так ошеломили канцлера, что на миг он забыл о существовании Дамиана. А девушка, как ни в чем небывало, продолжила: - Зря вчера я завела злополучный разговор на прогулке. Я рассказала, как в детстве очень любила меренги, а ее величество сказали, что к меренгам лучше всего подойдет кофе. А потом ее величество растрогались, вспомнив отчий дом и…
- И?.. – канцлер явно ждал продолжения.
- И я думаю, что мне придется убеждать ее величество отказаться от крепкого кофе за завтраком. Хотя бы на пару дней. А вы знаете, как это сложно?
Оставалось только гадать, как канцлер не плюнул с досады. А Дамиан чуть не заржал самым неприличным образом, едва не разрушив герцогине всю игру. Пришлось даже повторно прикусить щеку. Такого милейшего лепета он давненько не слышал. Тем не менее, прожженный дворцовый интриган все-таки купился на эту басню и больше не стал настаивать на объяснении.
Интересно, что же такого из своего ограниченного магического арсенала смогла применить герцогиня, чтобы тот отступился? Даже более того, как канцлер со всей своей мощью не заметил, что на него наложили заклятье? Вот Дамиан тоже ничего не заметил. Ох, надо бы держать с этой милашкой ухо востро!
А герцогиня вновь захлопотала вокруг королевы Корентайн. Граф все еще бросая на комтэ Сольрея и Дамиана неприязненные взгляды, присоединился к ней. А ее величество как опытный дирижер руководила всем этим оркестром, не позволяя не только им, но еще шести фрейлинам отвлечься.
Воспользовавшись свободной минутой, посол и шевалье потихонечку стали пятиться, пока не отступили достаточно далеко, чтоб, не теряя лица, задать полноценного стрекача.
Когда они уже были на выходе из королевского парка, слегка запыхавшийся комтэ Сольрей остановился и, обернувшись к Дамиану, зло бросил:
- Если еще раз попробуете втянуть меня в свои игры, я вам…
- Что? – Дамиан не собирался безропотно выслушивать комтэ. – Что вы мне сделаете? Вызовите на дуэль? Полковнику нажалуетесь? А может быть и вовсе дядюшке?
Франкоис Сольрей дернул щекой и тихо, но с угрозой в голосе пообещал.
- Отправлю анонимку с полным описанием известных мне ваших подвигов.
- А вот это уже, дорогой комтэ, государственная измена, - протянул Дамиан, криво ухмыльнувшись.
Он ни на миг не поверил, что Сольрей выполнит свою угрозу. Все-таки он не был идиотом. Таких в дип-корпусе не держали. Просто утро у него сегодня выдалось очень сложным.
- Вы о ней сначала узнайте, - парировал комтэ. Ему ужасно хотелось задеть Дамиана за живое. Уж слишком многие вольности тот себе позволял, а его – посла – поставили едва ли не в подчиненное положение, недвусмысленно намекнув – содействовать во всем, даже в дурости. – Я ведь не абы кому отошлю, а канцлеру Пуатьеру.
На несколько томительных мгновений мужчины застыли глядя друг другу в глаза. Первым, что не удивительно спасовал, комтэ Сольрей.
Отведя взгляд, он обронил:
- Ваше послание обошлось мне сегодня в совершенно баснословную сумму, - и верно. За кофе с плантаций Инджидж платили по весу золотом. Мелкий народец фейр выращивал его настолько душистым, что даже спустя час, как он был выпит, еще ощущался вкус, а аромат после него оставался совершенно незабываемый. – А ведь я его не просто так держал…
- Пришлите мне счет, я оплачу векселем, - буркнул Дамиан в ответ, прекрасно понимая, что не будь бесценного запаса у посла, не видать ему королевы Корентайн, как своих ушей, а значит, и задание было бы не выполненным. И от этого ему было немного стыдно. Наверное. Ну, может быть, очень немного. Совсем капельку.

Армель
Шаг 3.
Когда ее величество со всеми предосторожностями была препровождена в свои покои и осмотрена лейб-медиком Юрбеном, герцогиня Лортьер в изнеможении присела на низкий пуф. Так пугаться ей еще не доводилось! В обязанности компаньонки вменялось не только составлять компанию, но еще выполнять некоторые функции обер-камергера14, а так же предупреждать опасность, которая могла угрожать королеве при получении подарков – то есть первой их принимать и рассматривать. И на какой-то миг ей показалось, что не справилась, однако по здравому размышлению девушка поняла, что это далеко не так.
- Дорогая моя, - ее величество убрала компресс со лба и внимательно посмотрела на Армель. – Как всегда, ты мое спасенье.
Девушка, обессилено махнула ручкой.
- Я готова выполнить для его величества все что потребуется. Если необходимо, чтобы канцлер перестал напирать на того странного шевалье, то я к вашим услугам.
- Спасибо, - королева благодарила искренне. – В дальнейшем попрошу тебя держаться той же линии. И как бы канцлер или кто-либо другой не спрашивали…
- Тогда вам придется некоторое время придерживаться рекомендаций Юрбена, ваше величество.
- Это не самая большая плата, - вздохнула королева, а потом устроилась поудобнее на кровати. – Передай, что желаю отдыхать и чтобы до обеда меня не беспокоили. А ты сама на сегодня вовсе можешь быть свободной.
- Ваше величество? А как же?.. – девушка в недоумении посмотрела на королеву. За все годы службы та никогда ее не отсылала так рано. Да и на сегодня столько всего было запланировано.
- Ступай, Армель, - в голосе ее величества на миг прорезалось раздражение и… и обнажился стальной характер. – Мне необходимо все обдумать.
Если королеве требовалось сделать что-либо без свидетелей, то спорить было бесполезно. Оставалось только подняться, выполнить реверанс и удалиться.
А за дверями уже ждали граф Пуатьер и его свора. Едва только двери личных королевских покоев закрылись за ее спиной, как они накинулись на Армель. Впрочем, для них толку от этого было мало. Девушка разразилась длинным, крайне эмоциональным монологом, в котором были и переживание за здоровье ее величества, и впечатление о произошедшем в парке, и ее личное волнение от внезапного появления канцлера и… Много еще чего было в ее словах, только сути, что интересовала Пуатьера и его приспешников, до крайности мало.
Вырваться из летней резиденции удалось только час спустя. Произошедшее в парке облетело дворец моментально и придворные, зная приближенное к королеве положение герцогини Лортьер, желали лично выразить свою обеспокоенность, а кто и дополнительно полюбопытствовать об инциденте.
Однако возвращаться домой рано ужасно не хотелось и вместо привычного стац-портала девушка выбрала окружной путь в экипаже. Город остался позади и за окном медленно проплывал сельский пейзаж. Такой умиротворяющий, спокойный. Обычные люди трудились на полях, пасли скот… Как же они были далеки от всей этой запутанной, непонятной, а порой странной, если не сказать страшной дворцовой жизни. Иногда она сожалела, что не родилась в постой семье, не входящей в род и находящейся под покровительством Дома. В такой, где нет магии крови. Но что есть, то есть…
Девушка очнулась от дум, когда экипаж остановился перед громадой четырех-этажного мрачного особняка – резиденции Дома Лортье. Чопорный лакей в парадной ливрее, прямой как палка, откинул сложенную подножку и открыл дверцу экипажа. Опершись на его протянутую руку, герцогиня Лортьер спустилась. Ей следовало преодолеть два десятка ступеней вверх, прежде чем окажется перед огромными воротами, в створке которых распахнута небольшая дверь. Она уже забыла, как это пользоваться обычным для человека путем и насколько угнетающим со стороны может казаться родовое гнездо Лортьеров.
В огромном сумрачном холле, чей потолок опирался на дубовые балки, неразличимые на такой высоте, ее встретил дворецкий.
- Герцогиня, - он низко поклонился.
- Эймерик, - девушка в ответ чуть склонила голову. – Дома все в порядке?
- Да, ваша светлость. Монсеньер Ноэль еще не возвращались. Мадам Миреайо еще не спускалась от себя. Его светлость с утра были не в настроении, однако теперь, когда вы вернулись…
- Я немедленно поднимусь к мужу.
Дворецкий еще раз низко поклонился, но Армель уже не обращая на него внимания, заторопилась вглубь дома.
Девушка светлым жизнерадостным пятном промелькнула по длинным коридорам и анфиладам парадных комнат, прежде чем оказалась в жилой части особняка. Под конец она даже слегка запыхалась, и лишь перед дверью глубоко вздохнула, заправила обратно в прическу выбившиеся локоны и расправила слегка измявшийся за дорогу подол платья, и только после постучала. Дверь открыл камердинер супруга и Армель вошла.
- Дорогой, я дома!
Сегодня в комнате было светло, шторы уже отдернули, и солнце заливало ее полуденным золотом. Ответа не последовало, однако ей этого было и не нужно. Главное, что Огюст услышал.
- Вот и я! – девушка прошла к огромной наполовину скрытой под балдахином кровати и уселась на край.
- Ты сегодня рано. Что-то случилось?
На кровати лежал старик, его седые волосы были аккуратно расчесаны и уложены волнами. Сам он был облачен в расшитый золотом халат и по пояс укрыт тяжелым покрывалом, поверх которого лежали морщинистые с набрякшими венами кисти, испещренные коричневыми пятнами. Девушка тут же завладела одной и прижала к щеке.
- Ты как? – в ее словах слушалась и нежность, и легкое волнение...

---------------
1 Элоиза, Элоиз (фр.) – очень здоровая
2 Дом (с большой буквы) – союз со-кровных родственников, объединенных родовой магией. В дом могут входить несколько родов. Главенствующим является род одноименный с названием дома. В род входят до десяти семей, так же объединенных по каким-либо признакам кровной магии. Главенствующей семьей является одноименная с названием рода. Чем ярче магия крови, тем у представителя семьи больше шансов оказаться во главе дома.
Магия крови – это наследственная магия, передающаяся из поколение в поколение естественным путем при рождении, как курносый нос или карие глаза.
3 Титул имеют только члены правящей Домом семьи, прочие – дворяне - шевалье, монсеньеры де… и экре.
4 Домен – территория или мир, находящийся под управлением одноименного Дома.
5 Протазан – древковое оружие с широким наконечником, пригодным для колющих и режущих ударов, а также с двумя «рожками», расположенными у основания лезвия.
6 Комтэ (фр.) – граф. Авторское – титулы авионцев и иных иностранцев.
7 Со-кровник – родственники по крови. Обладают единокровным (однотипным) видом магии.
8 Армель (фр) - каменная принцесса.
9 Инес (фр) – целомудренная.
10 Хенни – маленькая домашняя правительница
11 Шелкис – дословно русалки, раса человекоподобных существ лучше всего обращающихся с водной стихией.
12 Корентайн (фр) - ураган, буря
13 1 стоун - 6,35 кг
14 Обер-камергер - представитель службы протокола, занимающийся вопросами прошений и аудиенций.
---------------«

Стог сена номер два!

«Часть первая. Наем для дуэлянта.

Глава 1.
В родном городе.

Сколько себя помню, Бутхар всегда был таким. Скажу даже больше, наверное, и сто лет тому назад он был таким-же. Те же улицы, переполненные сутолокой пестрой толпы, криками разносчиков и зазывал. Опасные окраины, наводненные мелкими воришками и матерыми грабителями всех мастей. Центральные площади, где степенно прохаживались разодетые в шелка богатеи и сопровождающая их охрана. Рынок, с которого несло то благовониями, то специями, а порой и конским навозом. Палатки, лавки и магазинчики, в которых можно было купить все, начиная от кизяка и заканчивая линийским бархатом и мидразкой парчой. Здесь возможно было сторговать как диковинную зверушку, так и элитного отмеченного наймита. Город-базар. Город, где все, так или иначе, подчинено торгашам и их делам. Бухтар - это город, стоящий на развилке десятка торговых путей, в котором можно было повстречать все, что твоя душа пожелает.
Раскланявшись со стражниками у ворот, я направила Пегого по главной улице, ведущей к рынку. А пока ехала, крутила головой по сторонам, разглядывая изменения, которые произошли в мое отсутствие. Но практически все осталось по-старому. Так же, как и три года назад богатые магазы толстого Фаруна призывали покупателей яркими вывесками. Лавка заклинателя Идиза по-прежнему манила к себе серебристым магическим светильником над дверью. Разве только дома обновили свою покраску, да в проулках прибавилось грязи и мусорных куч.
Главная улица тоже осталась прежней - прямая как палка, чтобы купцам было удобней волочь свои обозы прямиком к центральному рынку, мощеная брусчаткой, с ложбиной для стока воды посредине. По Главной улице я неспешно добралась до первых рыночных рядов, где расположились торговцы, скупающие грузы оптом.
По дороге никто не толкал, не мешал движению. Многие предпочитали убираться с моего пути, чтобы нечаянно не зацепить каким-нибудь баулом или коробом с товаром. Даже городские патрульные не предлагали спешиться, дабы не создавать сумятицы в отлаженном движении торговых повозок; не заставляли топать как всех остальных. Но оно и понятно, кто будет цепляться к таким как я? Оно им надо?! А вдруг я оскорблюсь неосторожным словом, да потребую к ответу? Самоубийц-то среди городской стражи нет. Лучше уж поорать на нерасторопного разносчика или извозника, чем вызвать неудовольствие нашего брата.
Однако после оптовых рядов, мне все же пришлось подать вправо, спешиться и, ведя Пегого в поводу, пройти через пару узких переулков. Конечно, мало удовольствия шлепать новехонькими замшевыми сапогами по лужам и отбросам что лежали грудами у стен, но по мне - еще хуже получить простыней по лицу. Лучше уж сапоги испачкать, чем схлопотать мокрой неизвестно где стираной тряпкой, да и стираной ли вообще. Хотя можно было и не лезть в проулки, где прачки сушили белье, но плестись обычным путем через зазывал овощных прилавков, развалы мясных лавок и рыбных рядов желания не возникало. Для меня это грозило полной потерей обоняния как минимум на день. Если запахи гнилого лука и пропащего мяса его не добьют мой нос, то ароматы протухшей рыбы сделают это наверняка. К тому же, сколько времени на это уйдет?! Да мне не раньше, чем к обеду удастся попасть к Марату.
В Бутхаре рынок устроен так, что сразу пройти в нужный ряд не получится, придется с как минимум через половину рядов пройти. Но из-за людской сутолоки, царившей здесь, сделать это удастся, только неспешно бредя по рядам. Торговцы хитрый народ, всегда заставят клиента пройти мимо привезенных товаров, чтобы каждая диковина на глаза попалась. А расчет у них один – посмотрят, и может быть в азарте, когда другие рядом торгуются, возьмут да купят. Правда местные ушлые, знают наперечет все с виду незаметные тупички и закоулки, которые как раз ведут куда надо и, срезая путь, делают его в разы короче.
Вот так и я, проулок-другой, и почти на месте; останется только проехать через торговцев камнями и украшениями. Надо сказать, что меня, в отличие от других, через ювелирную улицу с «черного хода» охрана пропустит. А сапоги, что сапоги… Можно подумать я бедствую!
Но после очередного поворота предо мной предстала особо глубокая лужа, с натекшей в нее синей краской. Она-то и заставила усомниться в правильности решения. Интересно, а разве ныне прачечные за покраску изделий, словно ткачи взялись? Или?.. Да неважно. Думать надо, как перебраться на ту сторону, а то лужа в аккурат от стены до стены и такой ширины, что не перепрыгнуть.
Я подняла голову наверх, а потом прикинула высоту луки седла. Вот зараза! Обычно высокий чистокровный жеребец из степей Медкара это здорово, но сейчас… Нет, эти тряпки как раз мне до подбородка будут, и с них еще синька капает. Хотя что-то для покрашенной ткани уж слишком бедежами взялась…
Быстрым движением бросила руки на пояс к оружию, и только после обернулась. Так и есть! Я оказалась права. Позади меня нарисовалась парочка внушительных парней с дубинами, обмотанными войлоком. Скосив глаза обратно, я так же получила подтверждения своей правоты. И с той стороны на меня вожделенно смотрели четверо: двое с точно такими же дубинами, а еще у двоих в руках поблескивали неплохие ножи. Значится, ребятки сбились в шайку…
Ты смотри, а недурственно придумали!.. А что? Местечко удобное, многие посланцы, что торопятся к ювелирам и при этом не желают огибать все положенные ряды, обязательно захотят срезать путь. А тут, как их не ждать?!
Эх, ребятки, ребятки… Ну и дурни же вы! Прознают побрякушечники, что кто-то на их работников нацелился, и все - отбегались. Скинутся, купят троих-четверых «атакующих» у Марата или Армана, и одного «ищущего» - у Орны, да возьмут нужную бумагу в диване у городского главы… А после проживете вы не более четырех суток, даже если закопаетесь поглубже в самые трущобы, где последние босяки обитают, и перестанете выходить на дело.
Грабители меж тем, поигрывая дубинками и перебрасывая ножи из одной руки в другую, приближались ко мне. Чтобы держать в поле зрения обе группы, я встала к ним боком, а сама тем временем размышляла, как быть – размяться или сюрприз устроить? Почистить район по доброте душевной, или пусть живут?..
Хотя, что мне с той доброты?! С ювелиров без заказа потом и медной денежки не выжать – те еще скупердяи. Решено, пусть потом за ними гоняются, нанимая и растрясая мошну. Да и мальчикам приятное сделаю - работой обеспечу. Надо будет Марату намекнуть - пусть пальчики на пульсе держит…
Демонстративно убрав руки от пояса, я медленно подняла их и откинула с головы капюшон плаща. Волосы туго-стянутые на затылке в хвост упали на спину, а плетеные от висков косички с гранеными гирьками на концах, глухо звякнув друг о друга, соскользнули на грудь.
Даже боковым зрением с расстояния десятка шагов уловила, насколько быстро на лицах у парней предвкушение сменилось растерянностью, а потом откровенным страхом. А я, довольно улыбнувшись, все так же медленно стала опускать руки к поясу, обратно к клинкам. Но за рукояти схватиться уже не успела – не потребовалось. Мужики предпочли ретироваться еще быстрее, чем появились.
Ну что могу сказать – молодцы, раз быстро соображают, а значит, дольше проживут. Ну а если возьмутся за ум и уедут из Батхура – то, может, и вовсе до старости дотянут.

Когда грабители растворились, я все же обнажила одну из сабель, но вовсе не для того, чтобы взять чью-то жизнь. Нужно было расчистить дорогу. Замах, горизонтальный удар крест-накрест и рассеченное полотно упало в лужу. Я легко вскочила в седло, приподнялась на стременах и, заставив Пегого встать боком к веревке, разрубила ее, а потом еще одну следом с подвешенными на ней тряпками. И поскольку больше полотен грабители не испортили, я направила жеребца вперед, через лужу. А потом, подумав, вовсе не стала слазить, так и поехала под мокрым бельем, прижавшись щекой к лошадиной шее.

На родном ряду, куда я вывернула с улицы ювелиров, тоже ничего не поменялось. Арман все так же откупал у города под себя и своих парней восемь домов по левую сторону и пяток по правую. Орна по-прежнему держала за собой две лавки – в одной сидели «ищущие» для тех, кто желал разыскать родственника или скажем пропавшего друга, а то и вовсе ценность какую-нибудь, а в другой - для дел посерьезней. Ищейки, берущие заказы во второй лавке, занимались розыском гораздо более опасных клиентов…
Томил на прежнем месте, Велизар тоже… Одиночки, как и раньше ставили палатки, прижимаясь как можно тесней один к другому и выставляя их едва ли не на дорогу. Да уж… Много нашего брата развелось, все хотят в найм, а посредникам вроде того же Армана платить неохота.
Вроде вольные должны понимать, что состоятельный клиент обязательно пойдет туда, где солидный продавец предложит ему наймита на выбор и, причем, с гарантией. А к одиночкам, у которых из поручительства только их слова, редко кто нормальный сунется. Разве только для каких-нибудь сомнительных дел? Так опять же все знают, что те, кто предлагает свои услуги через продавцов, может быть уверен – заказ, который он берет, не таит в себе двойное дно. Ведь наниматель, связавшийся с торговцем, прекрасно понимает, что если произойдет такая оказия – вся гильдия поднимется. Тогда, в лучшем случае, ему одному голову открутят, а не всей его семье и родственникам до седьмого колена.
Однако, поди ты! По-прежнему находится большое число желающих без гарантий, рисковать своей головой и уходить в наем без посредников, под честное слово.
Я же, предпочитала не рисковать понапрасну. Как говаривала мама – своя шкура дороже, и дырки, полученные в ней по глупости, не приведут к хорошему концу.
Вот так, пробираясь по узкой дорожке меж расположившихся на земле в палатках, в лавках и перед лавками наймитами, здороваясь с некоторыми из них, я наконец-то добралась до искомого шатра.
Шатровый край или шатровый городок, как еще называли его местные, простирался от середины наемничьего ряда, до самого его конца. И всем этим царством владел никто иной, как Марат славный сын Марата сына Марата. Во всяком случае, он сам так утверждал, что старших мальчиков в их семье испокон было принято называть только этим именем.
Я заглянула в самый высокий в бело-красную полоску шатер и спросила:
- Сына Сынов не видали?
- О! Ты глянь, кто к нам пожаловал?! – раздалось из самого темного угла. – Петур мне проспорил двадцать монет золотом!
Когда глаза притерпелись к полумраку, я увидела, что возле полотняной перегородки, которая отделяла внутренние помещения от пространства, застеленного коврами с разбросанными по нему подушками, с установленными вокруг низкими креслицами и столиком, где Марат заключал договоры с клиентами, сидел Шалер – его извечный помощник. Как все в этом городе он оставался верен самому себе, и поэтому был одет, как и прежде - в засаленные штаны непонятного цвета, подпоясанные огромным кушаком и в алый атласный жилет на голое тело, а обут в старые разношенные чувяки.
Кряхтя и постанывая, естественно больше на показ, чем на самом деле, он поднялся с большой лежанки и, перекатываясь как шарик на ножках, поковылял ко мне.
- Ну что застыла, как не родная? – продолжил брюзжать, пока дотопал до входа. – Всем лишь бы заставить бедного несчастного Шалера бегать за вами.
На самом деле немощь у еще не старого, но уже и немолодого мужчины была напускная. Случись чего, глазом моргнуть не успеешь, как его нож окажется у твоего горла, а ты сам будешь валяться на полу, причем скрученным в настолько замысловатую позу, что твое тело раньше о ней даже не подозревало.
- У меня сапоги грязные. Будете потом ругаться, что опять все ковры затоптала.
- Это да, - закивал Шалер.
Он вышел на свет и, почесывая волосатое брюхо, принялся оглядываться по сторонам. Я же окинула его внимательным взглядом.
А все же он постарел, седина пробиваться начала. Вон и щетина на лице уже наполовину седая, на груди тоже белый пук торчит, и объемный живот теперь зарос не черным, а серым.
- Налюбовалась? – с ехидцей в голосе уточнил он.
Все-то шельмец заметит!
- А то ж! – в тон ответила ему. – Я уж и не понимаю горемычная, как я без тебя все эти годы жила! Все глаза с тоски проплакала. Каждую ночь в одинокой постели вертелась, в надежде, что ты приснишься…
- Ой, и язва ты! – отмахнулся Шалер. – Скажем, а если б снился? Что тогда?
И я, не меняя интонации профессиональной плакальщицы, продолжила:
- А если приснился, то с того самого дня заикаться бы начала.
- И?!
- Так ведь не заикаюсь же, боги смилостивились…
- Ой, ты и язва… - вновь протянул он беззлобно, и тут же заметив, кого искал, указал: - Вон смотри, наш разлюбезный Сын Сынов. Беги - обнимайся, только смотри не кидайся на шею с разбега… - и уже серьезно добавил: - Не в духе он сегодня, вчера вечером крупный заказ к Арману ушел, и сегодня очередная рыбка с крючка сорвалась.
- Ладно, - кивнула я и со словами, – На, подержи, - сунула поводья Пегого Шалеру в руку, и поспешила навстречу Марату.
Торговец наймом был не один. Он шел и беседовал с каким-то господином, облаченным в расшитый длиннополый шелковый кафтан, сапоги из тесненной кожи, длинный плат, удерживаемый на голове шелковыми же витыми шнурами. По одежде видно - знатный, и очень состоятельный клиент. Как и у всех богачей, лично приходивших в наши ряды, а не посылающих помощников, лицо его было прикрыто углом платка так, что для всеобщего обозрения оставались лишь глаза.
Едва Марат разглядел, кто спешит к нему, то расцвел в улыбке и почти по-отечески распахнул объятья.
- Наконец-то ты почтила нас своим присутствием! – воскликнул он обрадовано. – Немного немало - три года и ты тут! Какими судьбами девочка?
Но меня не обмануло его радушие. По быстрому взгляду, брошенного на богатого господина, стало понятно, что могу заинтересовать его как товар для найма. Я отреагировала мгновенно – тут же зажала концы косиц ритуальной прически в кулаке, и слегка склонила голову в приветствии.
Марат разом поскучнел, но, тем не менее, не отослал меня.
- Ветка, а может, все-таки передумаешь? – на всякий случай уточнил он.
Но чтобы окончательно развеять его сомнения я покачала головой.
- Дорогой мой, я месяц в седле зад мозолила! Какой может быть найм? Мне с твоего последнего заказчика вот так, – тут я чиркнула себя большим пальцем по горлу, - хватит! И еще даже останется!
- Тебе решать! – он хитро посмотрел на меня.
Я уже хотела отойти, чтобы оставить торговца один на один с возможным покупателем, но богатый господин, видимо что-то решив для себя, легко поклонился, прощаясь, а после ни слова не говоря, развернулся и зашагал прочь. Что-то в его движениях мне показалось отдаленно знакомым, но что?!
Я тут же бросила опасливый взгляд на Марата – не сорвала ли ему очередную сделку, но его лицо лучилось благодушием.
- Этот долго ходит, и еще долго ходить будет, - пояснил он, глядя в след несостоявшемуся покупателю. – С запросами человек. Но зато когда найдет то, что ему надо, за любые деньги купит, - и, повернувшись ко мне, поинтересовался: - Что, наконец, решила вспомнить про старика? Ветка, вот скажи мне, тебя совесть-то не замучила? Три года ни слуху, ни духу, и тут как с неба упала. Не стыдно?
- Если намекаешь, что я должна тебе процент с заказа? Не волнуйся - вот он, - и, расстегнув на груди куртку, достала небольшой кошелек.
Марат поднял на меня хитрый глаз, а другой прищурил.
- Самоцветами возьмешь? – опережая его возмущение, поинтересовалась я.
Торговец восторженно зацокал языком.
- Думаю, побрякушечники тебя не обманут и дадут полновесную цену.
- Это ж как ты?.. – начал он, но я перебила.
- Да все так! По твоему же найму два с половиной года дочку того визира охраняла.
- Видать понравился тебе заказец?!
- Уж куда там! – едва не взвыла я, вспоминая «прекрасную» Берлен, ее необъятный стан и черные усики над верхней губой. – Все что примеряло меня с заказом – это сумма, которую платил ее папаша. Я скорее к ней женихов гоняла, чем от нее. Как вспомню, как у бедолаг вытягивалась лицо, когда они свою возможную невесту в первый раз зрели! До сих пор живот от смеха болеть начинает. Видел бы ты, как их перекашивало, каким галопом они за двери выскакивали?! У-у-у! Единственная отрада после этого заказа - визир мне оплату вполовину увеличил за то, что пока я работала, никто не пытался посягнуть на честь его цветочка, - я держала Марата под ручку, и мы неспешно шли обратно к шатру. – Но только тебе скажу по секрету – просто желающих ни одного не было!
- А-а-а??? – торговец тут же уловив для себя выгоду, указал на кошелек, что давно уже перекочевал из рук в руки.
Я усиленно закивала головой, так что гирьки на косицах звякнули. Марат довольно улыбнулся.
На самом деле по кодексу я вовсе не обязана была отдавать ему процент с премии, но… Здесь было одно очень большое – «но»! Марат торговец наймом - посредник, а я наймит, элитный отмеченный наймит, со всеми положенными знаками. По своему статусу, я могла бы уйти от торговца и сама продавать свои услуги, но… Вот тут это «но» и вступало. Заказов было бы меньше, и они были бы менее оплачиваемыми. Да и подбирать мне бы их пришлось самой. А тут?! Хочу небольшой найм – пожалуйста – Марат найдет мне заказчика, которого нужно будет сопроводить куда-то. Большой заказ нужен – мне подберут вроде того же визира Полада с его несравненной дочуркой Берлен, которую я буду беречь как зеницу ока.
Хотя надо сказать в этом найме я расслабилась, за что и поплатилась потом, однако… Денежки так приятно греют душу! Так вот, несмотря на то, что Марат, как посредник, забирает себе процент с наших заработков в виде оплаты у клиента, так еще мы ему оставшуюся половину суммы потом отдаем.
Но все равно выгоды мне с того гораздо больше, чем в одиночном плавании. Процент с дополнительной платы, что я ему периодически отдаю, еще больше греет старику душу, а мне позволяет собирать сливки с заказов, капризничать и выбирать самые лучшие.
Так мы дошли до шатра. Марат собирался было нырнуть под приветливо приподнятый Шалером полог, как задержался и ухватил меня пальцами за подбородок.
- Не все у тебя было гладко, девочка. Не все гладко, - заметил он, пристально разглядывая мое лицо. – Я смотрю, веточек и листочков на них, у тебя прибавилось.
- Ты ж знаешь, не все бывает так, как хотелось бы, - заметила я, дернув подбородком, чтобы освободиться из цепкой хватки.
- Да, да, - закивал Марат с глубокомысленным видом восточного мудреца, хотя с его разрезом глаз даже не требовалось притворяться жителем востока, все его предки были выходцами оттуда. – Не всё… Но если на это посмотреть с другой стороны – ты становишься еще более ценным товаром.
И с этими словами он нырнул в шатер. Кинув напоследок взгляд на коновязь, где уже расседланный Пегий вовсю хрупал овсом из яслей, а мальчишка, стоящий рядышком держал наготове финики, чтобы после скормить их жеребцу, я последовала за ним.
Я прекрасно понимала отчего Марат, разглядев мое лицо, так обрадовался появлению новых узоров. Чем больше их – тем опытней наймит, а значит ценней умения, которые он продает.

Подобные мне существовали с тех пор, как однажды кому-то из людей имеющих деньги потребовались мастера в своей области. Со временем эти мастера объединились и создали собственную гильдию, где каждый из них занимался только одним ремеслом, а ремесел у них было… Имелись наймиты, чтобы разыскать человека, чтобы охранять, находясь с заказчиком непосредственно один на один, чтобы охранять, работая на него целой группой. Существовали те, которые могли, например, найти заемщика, просрочившего оплату и стрясти с него долг. А были и такие, которые устраняли неугодного. Однако с последними оказывалось не все так просто – их жестко контролировала не только гильдия, но и власти. Для них существовали особые ограничения: первое – такие обязательно шли в наем от торговцев, которые имели на это разрешение. Второе – при заключении договора с заказчика бралась бумага, что все произошедшее делается по условиям найма. А если возникал случай преследования властями исполнителя, вся ответственность за произошедшее ложилась на плечи заказавшего.
Однако даже если в случае исполнения всех этих условностей, власти не находили покупателя услуг наймита, то поднималась вся гильдия и бедолагу доставали из-под земли. Хотя надо сказать такие случаи происходили редко, последний желающий обмануть гильдию и наемного убийцу, кажется, окончил свою жизнь в муках аж сотню лет тому назад. Позднее случаев не было.
Но среди всех этих профессионалов особо выделялись наймиты, отмеченные гильдией, мастера своего дела, лучшие из лучших. Их отличительной чертой были особые магические рисунки на лице - живые татуировки, которые изменялись, увеличиваясь с ростом мастерства. Такие мастера были редкость по двум причинам. Она из них - мало кто из наймитов удостаивался такой чести, а другая - многие попросту не решались получать ее. Во-первых, чтобы обрести такой рисунок, нужно было пройти серьезнейшее испытание, а рисковать своей шкурой за просто так - ведь неизвестно пройдешь еще или нет - желающих было мало. Во-вторых, каждый из них знал, что такой рисунок наносится раз и на всю жизнь. И потом, имея его на лице спрятаться или скрыться, если вдруг захотел поменять профессию - нельзя. С таким знаком невозможно будет затеряться в любой толпе, с ним навсегда останешься на виду.
Однако отмеченные наймиты являлись элитой элит. Они брали самые лучшие заказы. Их умения продавались по самым высоким ценам, а купить себе на службу могли позволить лишь самые состоятельные. А еще эти наймиты были универсалами, то есть могли, как охранять, так и устранять по желанию нанимателя – они не имели узкой специализации, как остальные.
Так вот, я принадлежала к элите элит наймитов – была отмеченным мастером, и магическая татуировка уже занимала практически все лицо, ото лба до губ, и даже одним листочком опускалась на подбородок. Мой рисунок был прост и незатейлив – ветка карагача. Листочки на ней были небольшими, с четко очерченным контуром и, когда я разговаривала или улыбалась, они словно бы колыхались на ветру. Именно этот рисунок дал мне прозвище, которое со временем стало именем. По-другому меня уже не называли, только Ветка.
Оттого-то и поспешили так быстро убраться грабители в переулке, когда я откинула капюшон. Простой обыватель, навряд ли будет разрисовывать свою физиономию угольно-черным контурным рисунком и собирать волосы на голове в прическу наймита, находящегося в поиске нанимателя.
Несмотря на то, что я была женщиной, и предпочитала в найме в основном быть охранницей, вернее телохраном, кишки им выпустить могла бы с легкостью.

Марат расположился на одном из креслиц. Я проследовала за торговцем и уселась напротив, теперь напрочь игнорируя Шалера, который бросал кислые взгляды на мои изгвазданные сапоги. Тот, повинуясь приказу хозяина, принес поднос, на котором стояли серебряный кофейник с чеканными боками и затейливой ручкой, две крошечные чашечки и два стеклянных стакана родниковой воды им в пару.
Марат, как добропорядочный хозяин наполнил чашечку сначала себе, и только потом мне. Я же, как хорошая гостья, знающая все правила этикета дождалась, когда торговец отхлебнет первым, и только после пригубила обжигающий напиток.
Великие Боги! Я уж и забыла насколько вкусный и ароматный, а главное крепкий кофе готовит Шалер. Мне кажется вторым его лучшим умением, после устранения сующих нос не в свои дела, было как раз - варить кофе.
- Рассказывай! – потребовал Марат, после того, как мы сопроводили первый обжигающий глоток кофе, глотком родниковой воды.
- Что? – удивленно спросила я, глядя на торговца сквозь прозрачный стакан.
Я, конечно же, понимала, что он хочет от меня, но страсть как хотела поиграть на нервах.
- Все! – он принял мою игру и тут же, не выдержав, сломался. – Ну не тяни, Ветка. Не тяни. Ты ушла в найм, и тебя не было три года. Потом заявила, что прослужила у визира на полгода меньше, и по твоим же словам дело было не хлопотное и совершенно безопасное. Но, глядя на тебя, у меня кое-что не вяжется. Где ты пропадала полгода, и почему твой рисунок обзавелся многими новыми деталями? Мне кажется, как твой посредник, я должен это знать.
Я недовольно поморщилась. Ох, Марат, Марат… Любопытная же ты душа, причем иногда по делу!..
- Знаешь, - начала я туманно. – Когда возвращалась из Гурхады, чтобы не гонять попусту, решила взяться за одно дело. Вот благодаря ему и…
- Не темни девочка, - грозно предупредил Марат.
Но я даже не подумала, как-то прояснять произошедшее. Когда посредник разговаривал со своими грозно, это как раз было неопасно. А вот когда он начинал говорить мягко, словно мурлыкал – вот чего следовало опасаться.
- Сама не знаю, во что влезла, мне известны только кусочки… - и тут же поспешила уверить его. – Это ничем не грозит мне в будущем, - а про себя подумала, что очень надеюсь на это. – При этом не столько заработала, сколько осталась в накладе, пока шкуру залечивала. Зато опыт!.. – тут я вновь взяла чашку, отсалютовала ей и сделала новый малюсенький глоток божественного напитка.
Когда я говорила, я не врала Марату. Я на самом деле не поняла, что видела и во что умудрилась влезть лишь одной ногой и успеть вовремя улизнуть. Правда при этом я получила немало дырок, хотя все они оказались неопасными, зато сама успела их наделать с гораздо худшими последствиями, вплоть до несовместимых с жизнью под этим небом. А вот нанимателя вытащила вполне целым и невредимым. Синяки, неглубокие порезы и некоторую общую помятость в расчет брать не будем.
- Ветка!..
- Марат, давай действительно не будем ворошить прошедшее, - попросила я.
Прикрыв глаза, я поднесла чашечку к лицу и теперь наслаждалась не только вкусом кофе, но и его запахом.
– Сама влезла, сама выпуталась. И закончим на этом.
Торговец недовольно передернул плечами, что я для себя перевела так: «Дэвы с тобой девочка, я не буду настаивать сейчас, но при первой возможности постараюсь выяснить». В благодарность я послала ему воздушный поцелуй, а потом, допив последний глоток кофе, порывисто вскочила с кресла и поспешила к выходу.
- На тебя рассчитывать, если придет интересный заказ на новый найм? – настиг меня вопрос Марата, когда я взялась за полог шатра.
Остановившись и замерев на миг, я задумалась.
- Думаю да, - наконец определилась с ответом.
Дорога с Шейхара, где я предпочла отлежаться, была скучной. Можно сказать, я даже расслабилась в однообразном дорожном путешествии. Отсутствие постоянной тренировки и долгое безделье расхолаживают, а это может быть очень опасным в моей профессии. Многие лишались голов, позволив себе почивать на лаврах после хорошо оплаченного найма.
Уже выйдя на улицу, я вернулась и заглянула обратно внутрь.
- Только знаешь, не раньше чем через неделю и что-нибудь небольшое. То есть, чтобы найм был недолгим.
- Я понял, тебя, понял, - махнул Марат, погрузившись в изучение большой счетной книги, которую уже успел подсунуть ему Шалер.

Глава 2.
Снова в наем.

Последние дни были особенно жаркими. В Бутхаре практически всегда тепло, разве что по зиме на неделю другую могут зарядить непрерывные дожди, а так в основном стоит знойная и сухая погода.
Спровадив Пегого в городские конюшни, я сняла двухкомнатный номер в приличной гостинице и первые два дня вообще никуда не выходила. Потом, отоспавшись вволю и отлежав все бока, посетила городские бани, славившиеся на весь западный Аммар. Оставшиеся четыре дня посвятила прогулкам по рынку в закупках необходимых вещей, истрепавшихся за время поездки, а так же в поисках чего-нибудь особенного из оружия. Ремесленники и лавочники, давно торговавшие на центральном рынке и знавшие меня лично, расплывались в приветственной улыбке и начинали сыпать комплементами, заодно не забывая нахваливать свой товар. И, между прочим, не зря.
Скажу без преувеличения, в Бутхаре можно было купить самое замечательное оружие по всему Аммару. Да что там Аммару?! По всему югу Бишварского побережья. Лучшие кузнецы, лучшие умельцы селились в этом городе.
И хотя за свой товар они заламывали соответствующую цену, но зачастую мне удавалось сторговаться, сбив ее вполовину. Но оружейникам это было все равно выгодно. Они не оставались внакладе и отбивали свои деньги после. Если отмеченные наймиты пользовались их клинками, то и другие состоятельные клиенты с охотой брали у них изделия.
Правда, бродя по рынку, заглядывая во все его дальние ряды и глухие лавки, я заметила некоторую напряженность. Создавалось ощущение, что в воздухе разлита опасность. Невнятная угроза, заставляла людей более отрывисто разговаривать, оглядываясь по сторонам. Когда я поинтересовалась у двух торговцев, что происходит и отчего, те лишь пожали плечами и облекли свои мысли в невнятные речи.
Решив больше не расспрашивать у сторонних, я продолжила гулять по рынку. Знать все немедля не было никакой необходимости, ведь если понадобится выяснить, что происходит, я спрошу у Марата. У него, как у одного из крупнейших продавцов найма на рынке полно осведомителей и докладчиков, которые мигом донесут что происходит. Если торговцу понадобится, они расскажут, в какой час в старой хижине на окраине города первый раз за день мышь пискнет.
Как итог всему, во второй день недели, когда все жители города только-только начинали новые труды, я с раннего утра нарисовалась у его шатра.
К этому времени ряды наймитов уже проснулись. Над Шатровым краем тянуло дымом от печурок и гарью сбежавшей шурпы, кто-то разминался прямо перед входом в свою палатку. Шума, гвала и рыночной суеты еще не было, но рынок уже ожил и готовился к новому торговому дню.
Из шатра, почесывая брюхо, вышел Шалер. Увидев меня, он зевнул и скривился.
- Ветка, ну что ты за человек?! Появляешься и даже кофе выпить не дашь!
- Почему не даю? – неискренне изумилась я. Наши с Шалером словесные перепалки были извечны, по-другому мы просто не умели меж собой разговаривать. – Я не только позволю тебе сделать это, но даже присоединюсь!
- А тебя ждали?! - пробурчал он под нос, но я расслышала.
- Неужели я не нужна Марату? – поддела помощника.
На что, еще угрюмый со сна Шалер, лишь приглашающее махнул рукой и нырнул обратно.
Меня долго упрашивать было не надо. Не знаю, кто в своем уме откажется выпить кофе, приготовленного самым лучшим умельцем в Бутхаре, но про себя могу сказать лишь одно – я точно не откажусь. Пусть даже убивают. Но после. После того как выпью.
Марат расхаживал по шатру в зеленом шелковом халате с большим искусно расшитым большим воротником, перепоясанном витым шнуром с кистями, вместо пояса. Его ноги обуты в домашние тапки без задника и с загнутыми носами. Волосы со сна еще были растрепаны, но взгляд черных, как агаты глаз оказался ясен и пронзителен.
Увидев меня, он хмуро поприветствовал и продолжил хождение из угла в угол.
Шатер, где жил торговец наймом, был велик: одна только высота в два человеческих роста, а уж ширина… Сейчас, когда все полотняные перегородки, как и две противоположных стороны, были подняты, чтобы свежий утренний бриз прилетающий с берегов залива, выдул спертый за ночь воздух и принес прохладу, он казался особенно огромным.
- Проходи, проходи, - проворчал Марат, видя мою нерешительность, а после, повысив голос, повелел: - Шалер неси кофе и тот свиток с заказом! Будем решать.
Помощник, пробормотав себе что-то невразумительное под нос, нехотя исполнил приказания. Я же видя необычайно хмурое лицо моего торговца, и не желая испытывать его терпение, молча прошла до кресел и уселась в одно из них. Меня на самом деле очень обеспокоило его мрачное настроение, поводом для него могли быть только очень серьезные события.
Марат походил туда-сюда еще какое-то время, и лишь когда Шалер принес поднос с кофейником, маленькими чашечками и пиалами с наложенными в них горками сладостей, бросил свое занятие и уселся напротив.
Помощник как верная жена принялся разливать густой кофе. По шатру поплыл упоительный аромат, в воздухе запахло корицей и ванилью. Торговец, откинувшись в креслице, угрюмо наблюдал за его действиями.
- Заказ на тебя, - неожиданно нарушил тишину Шалер, после того как наполнил чашечку торговца, и теперь наполнял мою.
- Я еще не решил, возьмет ли она этот заказ, - отрезал Марат. - И будем ли мы вообще его брать - тоже не решил.
- Но…
- Я сказал – еще не решил! А только решаю! – рявкнул торговец и стукнул ладонью по столику.
Чашечки жалобно задребезжали, расплескивая кофе, пиала с засахаренным миндалем перевернулась, и тот рассыпался.
- Твоя воля эльдэ1! Твоя воля! - Шалер раскинул руки и выставил ладони вперед, словно подтверждая, что право решать имеет только Марат. - Однако сахби2 Карим правая рука визира Томаза. Стоит ли ему отказывать в таком деле, если визиру принадлежит половина Бутхара? А то, что сейчас твориться во дворце эмира… - мужчина отступил на шаг назад. - Неизвестно как все повернется, но стоит ли нам терять толику расположения сахби Карима? Разве не следует сделать его нам хоть чуточку обязанным? Если дни эмира Салима, да подарят боги ему сил, сочтены, то не стоит ли нам заручится…
- Что ты говоришь?! – вскричал Марат.
Он вскочил из кресла, то упало со стуком, и с гневом смотрел на помощника.
- Но если боги раскинут свои объятья, и эмир Салим сможет дальше править нами мудро, то это будет всего лишь заказ. Небольшой заказ за деньги и больше ничего. Сердобольный отец нанял, и мы выручили мальчика. Что в том опасного?
Я с удивлением переводила взгляд с одного мужчины на другого, не понимая, что все же произошло и из-за чего спор. Марат выглядел как разъяренный лев, тогда как Шалер выказывал свою покорность, склонив голову и пятясь с ковра.
Молчание затягивалось и, наконец, я не выдержала.
- Может вы, в конце концов, проясните мне что происходит? Похоже, будучи в найме я сильно отстала от событий в Аммаре.
Марат сразу сник, словно сдулся, уменьшился в размерах, а Шалер наоборот выпрямился, расправил плечи.
- Многое случилось, Ветка. Очень многое, - наконец вымолвил торговец.
- Так может быть, расскажете, а? Тем более, что это может касаться будущего найма.
- Я еще не решил, - уклончиво ответил тот.
- Боги тоже еще не определили, как повернется небосвод, - в тон возразил помощник.
Он осторожно подошел к хозяину и поставил кресло на ножки, тот рухнул в него, словно выбился из сил.
- Визир из очень древнего и знатного рода, который правил Аммаром за долго до того, как род эмира Салима взошел на престол, - начал рассказывать Марат. – Все знают, что визир богат. Настолько богат, что фактически они делят с эмиром власть на двоих. В некоторых вопросах доходит до того, что слово визира имеет больший вес, нежели чем слово эмира. А в последние полгода меж ними словно кошка пробежала. И сейчас по многочисленным слухам они делят меж собой власть. Внешне это никак не проявляется, но… Ни тот ни другой не вступают в отрытое единоборство, однако по тем же слухам визира поддерживают войска, что стоят на границах, а эмира не только личная стража, но и внутренняя гвардия. Еще и с сыном эмира не все ясно…
- А нас-то это почему должно касаться? – не выдержала я, не совсем понимая, зачем торговец поясняет мне политическую ситуацию. – Если они чего-то там на верху не поделили, это их дело. Мы тут причем?
- Не торопись, скоро станет все понятно, - осадил меня Шалер, он стоял за спиной у Марата и тоже внимательно слушал.
- Их противостояние дошло до того, что они начали выдирать Бутхар друг у друга, как базарные женщины уцепившиеся за один кусок шелка.
Я удивленно присвистнула.
Ничего себе! Бутхар - город-базар. Вольный город. Он не принадлежал никому и всем сразу. Тот, кто владел определенным числом лавок, магазов или мест на рынке, тот имел право голоса на городском собрании. Например у Шалера было пять голосов, поскольку он занимал набольшую часть наемничьего ряда, а у того же Армана их было всего два.
Формально город расположился на земле Аммара, то есть является подвластным эмиру, тогда как собственником большинства торговых предприятий являлся визир. То есть денежки в основной массе шли не в казну, а в карман к Томазу.
А Марат тем временем продолжал:
- Если начнутся волнения в том же самом Бутхаре, визира подержит половина населения, тогда как наемничий квартал будет обязан поддержать эмира, поскольку только с его позволения мы существуем. Если к власти придет визир… Не мне тебе говорить что станет. Все знают, что не раз он резко высказывался по поводу наймитов, а за Томазом давно закрепилась слава – человека, верного своему слову.
- Поэтому я и говорю, что неплохо сделать так, чтобы правая рука визира – сахби Карим был нам обязан, - тут же вмешался Шалер. – Мы торговцы наймом. Тор-га-ши, - по слогам произнес он. - Кто осудит нас за желание получить прибыль?
- Не желаю, чтобы я или мои люди, были причастны ко всей этой кутерьме! – рявкнул торговец, вновь не выдержав. – Неужели ты не понимаешь, что наймиту взявшему этот заказ, придется торчать в гадюшнике во дворце?! Я не хочу, чтобы его появление послужило поводом даже к мысли, что мы можем хоть где-то участвовать…
- Да с чего ты взял?! – тоже повысил голос помощник.
Торговец неожиданно сник. Он устало, словно это был уже глубокий вечер после трудового дня, а не свежее утро.
- Да потому что ко мне уже приходили от визира, - нехотя и очень тихо вымолвил он, стараясь, чтобы никто кроме нас троих этого не услышал. – Не знаю кто, но мне предложили… Вы понимаете, ЧТО ИМЕННО мне предложили… Деньги сулили огромные…
Шалер удивленно крякнул, а я не совсем понимая, куда он клонит, вскинула бровь в немом вопросе. На что Марат лишь покачал головой и едва заметно чиркнул себя по горлу ногтем большого пальца.
- Теперь ясно?
- Самого?! – пораженно переспросила я, опасаясь даже в мыслях назвать имя эмира.
Торговец утвердительно кивнул.
- Но это еще не все. Потом приходили от… - он запнулся на миг, задумавшись, словно пытался не называть имен. – От того Самого и предлагали заказ в обратную сторону. Так же много сулили… Но еще предупредили, если я переметнусь или кто-то из моих людей – Шатровый край конницей сровняют с землей. Теперь вы понимаете, почему я не хочу, чтобы мы брали заказ?! Хотя и отказать не могу, ибо в разговоре сахби Карим уж очень упирал на личные связи не только с визиром, но и на факт появления неизвестного визитера от визира.
- А почему Томаз не сделает все своими силами? – ошарашено выдохнула я. - У него что, своих умельцев мало??
- Не знаю, - пожал плечами торговец. – Возможно, желает сделать все чужими руками… Я не знаю, чего же на самом деле желают визир и эмир, но никак не хочу быть замешанным в этом. Все что я знаю на данный момент - за Шатровым краем после помпезного явления сахби Карима стали приглядывать. Уж на что наймиты у Томила криворукие и косоглазые и те заметили. А завтра сахби Карим явится за наймитом…
- Если ты не хочешь брать, так передай заказ Арману, - посоветовала я.
- Не могу. Арману не хватает совсем чуть-чуть, чтобы получить третий голос в правлении. А Карим легко устроит ему это.
- Марат, но рано или поздно это наступит. Арман получит еще одно место в совете.
- Но не с моей подачи, - отрезал тот. – И вообще Ветка тебя не касается, почему я не хочу позволить Арману получить лишний голос
Я откинулась на спинку, с сожалением разглядывая разлившийся кофе, который темным пятном медленно растекался по столешнице, скрывая рисунок фрагмент за фрагментом.
- По-моему вы все излишне усложняете, - заметила некоторое время спустя. – Наймиты никогда не лезли во власть и впредь не станут. И нас не уничтожат как класс: мы нужны как тому, так и другому.
- Ветка ты не знаешь всех подробностей, - предупредил Шалер. Марат все еще о чем-то напряженно размышлял.
- И что с того?! Зато я вижу выход из ситуации. Арман - это лучший вариант.
- Не факт, что сахби Карим еще согласится на наймитов Армана, - покачал головой помощник. – Если бы ему нужен был Арман, он бы направился прямиком к нему, а не битый час «беседовал» с эльде упрашивая найти Отмеченного.
Тут торговец порывисто вскочил из кресла, почти бегом подлетел к противоположной стенке шатра, резко развернулся и выдохнул, словно в огонь шагал:
- Ветка возьмешь найм? А если нет, то так и быть – отдам Арману. Даже если потом мне будет хуже.
Было видно, Марат с напряжением ожидал моего ответа. По его лицу нельзя было прочесть, хочет ли он, чтобы я согласилась или наоборот - отказалась.
- А что хоть сделать-то надо? – на всякий случай уточнила у него, прежде чем решиться на что-нибудь.
- Дуэль. Сахби Карим желает вместо сына выставить поединщика. Сахби сильно опасается за отпрыска. Тот по чрезмерной горячности молодой крови бросил вызов на бой и теперь у его противника есть право выбора оружия.
- Его противник не менее родовит, чем он?
- Да.
- Тогда как он может выставить кого-либо за место себя?..
- Отмеченные - элита элит, ваш статус приравнивается к знатному происхождению.
- Ага… А правила кто устанавливает?
- Тоже противник.
- Тогда Марат, что ты хочешь, чтобы я сказала? – я тоже поднялась на ноги и теперь, прищурив один глаз и склонив голову на бок, чтобы восходящее солнце не ослепило, смотрела на торговца.
- Я желаю, чтобы твое умение, девочка помогло мне выпутаться. Ты умна и изворотлива как змея. Вот и придумай сделать так, чтобы и мне не пришлось отказывать человеку визира и люди эмира ни за что не зацепились.
- Марат, ты темнишь… - покачала головой я и вдруг осененная догадкой спросила: - А противник кто?
- Кто бы ведал девочка, кто бы ведал… Знаю лишь, что это один из ближайших сторонников сына эмира.

Утро третьего дня неожиданно для всех оказалось ветреным. Восточный самум задул намного раньше срока, подняв в воздух красноватую песчаную пыль, и спрятал за его клубами жаркое солнце…

---------------
1 Эльде – хозяин.
2 Сахби – титул военачальника.
---------------»

Стог сена номер три (малюсенький)!

«Не БДСМ, ЛГБТ и прочие «извры». Герои нормальные, без девиаций. В прологе описок НЕТ.

Пролог
Северные княжества – край больших снегов, промозглых ветров и суровых зим. Говорят, там не бывает жаркого лета, ласкового солнца и теплых бархатных ночей. Там с заходом солнца наступает холод, а с восходом чаще всего приходит туман и «они». Но кто эти «они» мне пока не рассказали. Северные шаманы – могучие колдуны. И странники, кто побывал там, осторожно шепчут на ухо, что одним своим взглядом они способны заворожить человека и тот уже никогда не вспомнит - кто он и откуда. Говорят, что их воины настолько могучи, что завязывают узлом железные пруты и могут на плечах внести на гору своего коня. А наш государь решил положить конец многовековой неприязни и перестать отгораживаться от всего мира. Но оказалось, что сделать это не так-то просто. Было решено заручиться поддержкой северян, однако гарантией их помощи стал не обмен заложниками, а политический союз. И я теперь, как ненужный сына для своего отечества, была отдана на закланье, в дар от нашего государства их князю. А еще, таких как я, на севере называют уродами.

Глава 1.»

Стог сена четыре с попаданцами а чужое тело. Короче наши там.

«В тот день голова не отпускала ни на минуту. То ломило затылок, так что аж в глазах темнело, то било в виски, отдавая зубной болью. Все, Маринка, все – допрыгалась. Загнала себя. Пора в отпуск. Уже и нервы ни к черту, и на людей срываешься, а теперь еще и давление прибавилось. Еще только тридцать с хвостиком, а давление уже на смену погоды шалит. И во всем виноваты нервы и работа. Если бы ни они, если бы не постоянно выматывающий моцион из планерок, летучек и бесконечных телефонных звонков, ничего бы этого не было. Со здоровьем было бы все в порядке… Подруги вон уже детей в садик отправили, если не в школу. И нет у них этого рабочего сумасшествия. Забота о детях, ну и пересидеть с восьми до пяти, выполнив на необходимый объем зарплаты. А ты? Сначала прожила десяток лет под лозунг «выше, быстрее, сильнее», потом получила вожделенный статус, материальное обеспечение и… и все. Все прочее профукала напрочь. Как говорится: ни детей, ни плетей. Только отсутствие личной жизни, отпусков, как следствие - здоровья, и куча работы в довесок.
От мрачных мыслей отвлек девичий голосок.
- Марина Владимировна, я сегодня сбегу пораньше? А то у меня Настена заболела. Я ее с мамой оставила, но вы же знаете, у меня мама в последнее время неважно себя чувствует, суставы по-прежнему беспокоят…
- Да-да, Танюша, беги, - кивнула та рассеяно. Виски ломило все сильнее, и мелодичный голос сотрудницы ныне напоминал звук работающей бормашины.
- Я…
- Если завтра что-то не срастется, перезвонишь, - тут же поспешила ответить Марина еще на невысказанный вопрос.
Татьяна благодарно улыбнулась и поспешила уйти, пока шефиня не передумала.
Когда молодая женщина ушла и Марина осталась одна в кабинете, она опустила пульсирующую голову от боли на ладони и запустила пальцы в волосы, напрочь испортив прическу. Сегодня она хотела поработать еще немного, но, похоже, головная боль поставила крест на планах.
- Домой, домой, - пробормотала она себе под нос. – Ляжешь пораньше, отоспишься, а завтра с новыми силами все сделаешь… если снова не задергают.
И решив на том, женщина решительно встала из кресла, подхватила сумочку и, перекинув через руку плащик, поспешила прочь из конторы.
Несмотря на еще довольно раннее вечернее время, улица была пустынна, машин не было видно, поэтому почти не глядя по сторонам женщина стремительным шагом стала пересекать дорогу. Откуда взялась та лихо вывернувшая пятерка, Марина так и не поняла, да и думать было некогда. Лишь мелькнуло голубое пятно, которое она заметила краем глаза и… Глухой, сотрясающий все тело удар, почему-то мелькание зеленой листвы от росших у обочины деревьев, небо – по вечернему пронзительно-голубое, горечь во рту, резкая вспышка боли и… и темнота, глухая, черная, беспросветная. »

Про последнее я, конечно, понимаю, что ничего не ясно, но могу сказать одно - попадет в тело 14-летней девчонки со всеми прелестями и хотелками личной и от личной жизни. Должно быть «забавно».

В общем жду высказываний «на тему» и голосования в комментариях. А как сдам на права, и доделаю работу, там с июня и будем посмотреть. Ок?