Великий соблазнитель или потерянный Рай

Кто самый известный соблазнитель?
При этом вопросе на ум приходят имена героев-любовников всех времен и народов, придуманных и реальных. В самом деле, кто может претендовать на это звание? Темпераментный красавец-бретер Дон Жуан? Нет, он прославился отнюдь не любовными подвигами, а как раз наоборот – его постигла неотвратимая кара за грехи. Куртуазный и феерический Казанова? Его самого неоднократно соблазняли. Его успех обозначается цифрой «132». Вероломный Ловелас, охотник за юными девицами? Этот вообще, «мелко плавает», но Клариссу жалко. Может, Пушкин А.С.? Не-ет… Ну, какой из Пушкина соблазнитель? Если Наталью Петровну он называет свой «113 любовью», а дамы из «донжуанского списка» далеко не все состоялись, как его любовницы… А! Знаю-знаю. Это же голливудская звезда Уоррен Битти, который хвалился, что переспал с двенадцатью тысячами женщин.

Шутки - в сторону! Статья серьезная, не о способах соблазна, а ее названье – маркетинговый ход.
У самого великого соблазнителя не было имени собственного, но его имя стало нарицательным. Он - герой самой популярной в мире книги, установившей недостижимый рекорд по тиражам. Сюжет с его участием был проиллюстрирован едва ли не всеми великим художниками. Он - не человек, но олицетворение первородного человеческого греха.
Библейский Змей-Искуситель…

«Только закрою горячие веки
Райские розы, райские реки...
Где-то далече,
Как в забытьи,
Нежные речи
Райской змеи».
(Марина Цветаева).

Речь пойдет о забытых деталях одного из ключевых эпизодов библейской истории. Взглянем на известный сюжет под иным углом и «копнем» поглубже.
Грехопадение… Ни один другой фрагмент Библии, при однозначном толковании, не имеет столько разных интерпретаций, как третья глава книги Бытие, сохранившая элементы космогонического мифа, облеченного в форму психологическо-этического повествования.

«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Бог».

Змей был не только хитрее… Это – мудрый, всеведущий, говорящий Змей, бросивший вызов самому Творцу. Древнее хтоническое божество, неизмеримая сила неуправляемой стихии, символ Хаоса, извечный антагонист демиургов. В Библии «змей» - слово мужского рода, но поскольку этимология надежно возводит имя «Ева» к теониму «хвт», имени финикийской змеиной богини, и арамейской Хевъе, можно смело утверждать, что оба персонажа – Ева и Змей - имеют один общий прототип. Хорошо, что компиляторы ближневосточного мифотворческого наследия об этом не знали, а то женщинам досталось бы еще больше, как не предполагали, что увековеченный ими образ Змея-Искусителя, впоследствии окажется весьма полезным для богословов эпохи раннего христианства, которые задались вопросом: «Если Бог сотворил только Добро, то откуда взялось Зло?».
И Змей стал одной из ипостасей Сатаны.

«Так великий дракон, древний змей, называемый Дьяволом и Сатаной, вводящий в заблуждение всю обитаемую землю», (Апокалипсис, 12:9).

Автор «Грехопадения» - хотя тут трудился коллектив священнослужителей-мифографов - обладал незаурядным литературным талантом. Не мудрствуя лукаво и без пафоса, тонко и убедительно он описывает драматическую ситуацию, сложившуюся в Райском саду.

«Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» - вопрошает Змей, приглашая к диалогу и, казалось бы, простой постановкой вопроса засеивая зерна сомнения.
«Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть», - отвечает наивная женщина, будущая Ева.
Однако Змей отрицает какие-либо последствия нарушения запрета.
«Нет, не умрете, - уверяет он и, открывая обман, взывает к честолюбию людей. - Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло».
Змей-психолог играет на слабостях, показывает, насколько аппетитны плоды и вводит в неудержимое искушение. Ведь плоды наделяют огромными знаниями и повышают социальный статус до звания бога.
Плоды в первоисточнике, предположительно, были айвой, не гранатом.

«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания».

И – прощай райская жизнь!
Бог в третьей главе Бытия, прогуливающийся по саду «во время прохлады дня» предстает не всевидящим и всезнающим, а строгим, но справедливым судьей. Только расспросив людей, он узнает, что запрет нарушен.

«И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.
И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: [Адам,] где ты?
Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся.
И сказал [Бог]: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?
Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.
И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела».

Следует отметить, что сюжет «Грехопадение» лег в основу таких важных положений в христианстве, как полное подчинение женщины мужчине и «догмат о первородном грехе» и наложил на всех женщин печать несуществующей вины

"Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде был создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление, впрочем, спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием", (Первое послание к Тимофею святого апостола Павла, 2:11-14).

Раннехристианские теологи, делая акцент на том, что «прельстилась» жена, а не муж, развили идею об особой «греховности» женщины, тем самым укрепив ее незавидную социальную роль. Новая моральная антитеза, возникшая на заре христианства – «благочестивый мужчина - нечестивая женщина» - стала догмой и никем не оспаривалась, поскольку светская этика диктовалась сильной половиной. Женщина должна испытывать стыд уже оттого, что родилась женщиной.
Бытует убеждение, что во время изгнания из Рая люди были прокляты, что не соответствует действительности. Проклят был только Змей.

«И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту».

В посыле, написанном стилизованной, ритмической прозой, выражается неприязнь людей к пресмыкающимся, объясняется способ передвижения змеи при полном незнании особенностей ее питания. Загадочную фразу: "...оно (семя) будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту" (Быт. 3:15), исследователи вопроса относят, примерно, к концу третьего тысячелетия до нашей эры, когда, по мере развития и укрепления патриархальных традиций, во всех региональных пантеонах главенствующие прежде женские божества смещались мужскими. След этого хтонического матриархального мифа так же сохранился в древнегреческой мифологии, унаследовавшей элементы пеласгического мировоззрения, где имело место предание о Эвриноме, богине всего сущего, великом водном змее Офионе и вселенском яйце.
Наказание же людей служило косвенным ответом на вопросы о важных сторонах бытия. Обычная тенденция того периода и многих последующих веков – все непонятное и необъяснимое списывать на «волю Божью».

«Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою».

Деторождение болезненно только у единственного вида из всех многочисленных живых форм на Земле - людей. Антропогенез - один из наиболее драматических случаев эволюционной трансформации, известных в сравнительной анатомии. Но составители книги Бытия не могли знать, что процесс историко-эволюционного формирования физического типа «человека разумного» начался относительно недавно и произошел достаточно быстро, а размер черепа увеличился на поздней стадии филогенеза.
Беременность была очень серьезной проблемой, в отсутствии развитой медицины и, в частности, перинатального акушерства. Половое созревание наступало рано, как и старение, репродуктивный период продолжался недолго, матери при родах умирали часто, продолжительность жизни была короткой, а детская смертность - высокой. При этом большая часть населения земного шара вела полуголодное существование.
Однако строки о «господстве мужа» вступают в противоречие со стихом из второй главы той же книги Бытия, где говорится не только о равенстве, но и о моногамии:

«Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть», (2:24).

Пару слов об Адаме и Эдеме. Говорящее имя, дословно «человек», является однокоренным со словами «земля» и «красный». Библейский «первый человек» был слеплен из эдемского краснозема. Рай представлялся определенным местом на земле, где можно не работать и при этом не голодать. Посему наказание было страшным.

«Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терние и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься».

Таким образом, отражено представление о тяжелом труде земледельца, и внушается мысль, что земля стала уделом людей в наказание. С другой стороны известно, что третья глава Бытия появилась в период, когда израильские племена вели полукочевой или полуоседлый образ жизни, доказательством чему служит «свод законов» книги Левит, где наряду со статьями оседлых ханаанейских культур сохраняются кочевые установления. Так же нельзя не заметить, что авторы симпатизируют пастуху Авелю, а не земледельцу Каину.

«И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих».

В позднем пояснении дается толкование имени собственного «жены»: народная этимология связывает имя «Хавва» со словом «жизнь». Но мы-то знаем, что все было совсем не так.

«И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их».

Некоторые религиозные философы видят в данном стихе метафору перехода людей из одного состояния в другое – вселение души в бренную плоть. Однако нематериальной сущности было бы незачем питаться плодами и шить набедренные повязки из фиговых листьев.

На этом можно было бы и закончить. А нет! Здесь-то как раз и начинается самое интересное. Бог открывает тайну своего запрета и объявляет истинную причину изгнания.

«И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно».

К кому обращается Бог? С учетом того, что этот фрагмент Элохиста - который, в отличие от Яхвиста, базируется на политеистической концепции - то понятно, что к богам другой религии, из которой, собственно, и был заимствован сюжет об Эдеме и первых людях.
Да. В райском саду росли два совершенно разных чудесных дерева, о чем упоминается еще в предыдущей главе.

«И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла», (2:9).

Многие народы создали мифы о Дереве Жизни – ученые говорят, что это не наследственная память, а образ, формирующийся коллективном бессознательным - вкусив плод которого человек обретал бессмертие и становился богоподобным. Однако у Адама и Евы не сложилось…

«И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят.
И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни».

Противоречий в Библии много, что примечательно, их могли бы устранить еще на стадии формирования того же Пятикнижия. Но почему-то оставили…
Вернемся к Змею-Искусителю. В связи с открывшимися обстоятельствами, возникает вопрос: в чем профит Змея во всей этой истории? Чего он хотел добиться? Где логика? Друг он или враг? Но еще более интересен другой вопрос. Если бы люди знали, чем дело кончится, что выбрали – райскую жизнь или знания?
Тема для бесконечной философской дискуссии…

***
«Им, кажется, не все принадлежит
В Раю. Здесь роковое где-то есть
Познанья Древо; от него вкушать
Нельзя. Познанье им запрещено?
Нелепый, подозрительный запрет!
Зачем ревниво запретил Господь
Познанье людям? Разве может быть
Познанье преступленьем? Ужель
Неведенье — единственный закон
Покорности и веры и на нем
Блаженство их основано? Какой
Отличный способ им наверняка
Погибель уготовать!»
***
«Не скрыл твоих достоинств Тот,
Кем заповедан ты и назван Древом
Познания Добра и Зла, и нам
Не разрешен. Но строгий сей заказ
Тебе во славу; доказует он,
Каким ты благом в силах одарить,
Которого мы, люди, лишены.
Владеть безвестным благом - невозможно;
Владеть же им в неведенье - равно
Что вовсе не владеть; и, наконец,
Что запретил Он? Знанье! Запретил
Благое! Запретил нам обрести
Премудрость! Но такой запрет никак
Вязать не может. Если вяжет смерть
Нас вервием последним,- в чем же смысл
Свободы нашей?»

(Джон Мильтон «Потерянный рай», 1667)

Танина Татьяна